Краповые погоны. Юрий Игнатьевич Орланов – Орлов

многими, особенно с курсантами из нашего взвода, но никак не мог наладить отношения с одним парнем из своего же отделения, Санаевым. Этот солдат, обладая прекрасными физическими данными (он был выше меня ростом, весил около девяноста килограммов и с лёгкостью выполнял самые сложные упражнения на турнике, например, «крутил солнце»). Так получилось, что у него было много земляков и знакомых среди курсантов нашей и других рот,  среди старослужащих из хозвзвода. Сам по себе он был нормальный парень, но хотел, чтобы мы подчинялись ему, приблизительно так же, как сержантам.

      Я же, верный своим принципам, не мог с эти смириться и между нами стали возникать небольшие конфликты, постепенно переросшие в ссору. Сам по себе он побаивался в общем-то только того, что в случае серьёзного конфликта его исключат из учебки, оправят служить рядовым. А это было для нас как бы унизительным, такие представлялись всем вроде неудачников, да и в линейных частях труднее было потом самоутверждаться. Мне он сказал однажды:

      -Подожди, вот сдадим экзамены, я с тобой поговорю по-другому. Это звучало угрозой и вовсе не пустыми словами.

      Я знал, что мне надеяться не на кого, кроме себя. Коля Стародубцев в таких случаях не помощник, он вообще не любитель всяких эксцессов.

      Но развязка наступила гораздо раньше, чем я ожидал, и произошло всё довольно просто. Однажды во время чистки картофеля в столовой Санаев откровенно стал придираться к одному из бойцов, Неёлову, невысокому, щуплому, явно уступающему в физической силе.

      -Ты что так медленно чистишь,– сказал Санаев Неёлову,– вот видишь куча? Чтобы через десять минут она была почищена.

      Солдат продолжал молча чистить картошку. Причём сам Санаев почти не работал. Он то выходил, то заходил, то разговаривал с кем-либо, изредка подсаживаясь к ванне с картошкой. Через некоторое время он снова подошёл к Неёлову:

      -Ты меня не понял? Я же тебе сказал, чтобы куча была почищена, а ты не сделал. Вот тебе ещё столько же,– он подгрёб часть картофеля в ванной поближе к воину.

      Неёлов по-прежнему молчал, сосредоточившись на картофелине, которую держал в руках. Остальные тоже молчали, делая вид, что ничего не происходит. Я не выдержал:

      -Что ты к нему привязался? Каждый чистит, как умеет.

      Санаев, не ожидавший того, что кто-то посмеет ему перечить, сначала бросил  на меня недоумевающий взгляд. Затем произнёс:

      -А что здесь кто-то недоволен?

      -Я недоволен,– спокойно ответил я ему, но сердце заколотилось. Я знал, что этим всё не кончится.

      – Что ты к нему пристал?– продолжил я.

      -А, вот оно что. Ну пойдём на улицу, поговорим, если ты такой смелый.

      -Ну пойдём.

      На улице было уже темно. Мы встали возле служебного входа в столовую.

      -Так ты чем-то не доволен? –  вновь спросил он.

      -Я уже сказал, чем.

      Санаев думал как поступить. В нескольких шагах от нас стояли солдаты хозвзвзвода: повара, строители, прослужившие по полтора года.

      -Что