Библиотека. Повести. Александр Евгеньевич Режабек

заигрыванием с Настей, а затем, хоть это и грешно, не мог не забавляться, видя, как тот вдруг заревновал. Что, к удовлетворению Колибри, несколько обострило и освежило их переживавшие застой отношения. Но и Настя не могла стать решением проблемы. Она была слишком близко, и рано или поздно ей пришлось бы понять, что никакого серьезного интереса у Колибри к ней нет. И, вероятно, это ее очень бы обидело. Женя не желал этого. Во-первых, потому что Настя ему действительно нравилась, а во-вторых, не хотелось ставить интересы бизнеса под угрозу из-за возникновения между партнерами личной неприязни. Работая и дружа с геями, заподозрить, что совместное проживание Жени и Владика не просто любезность, оказанная одним кузеном другому, было не так уж сложно. Если женщины и так не очень любят соперниц своего пола, то что же говорить о ситуации, когда «соперницей» становится мужчина. Жене вовсе не светило стать клином, вбитым между Скрепкиным и Кравчук.

      Вечер был хмурый и промозглый, как и ничем не примечательный до него день. Владик припарковал машину рядом с домом и, бросив взгляд на окна квартиры, с облегчением вздохнул. Был виден свет, значит, Колибри дома. Через пару часов Скрепкину надо было отъехать на важную встречу, а пока ему хотелось немного покоя и отдыха, и он намечтал, что проведет время с Женькой. Он позвонил в дверь раз, потом другой, но никто не открыл. Чертыхнувшись и подумав, что Колибри плещется под душем и ничего, как обычно, не слышит, Владик полез за своими ключами и, с минуту поковырявшись, открыл дверь. К его удивлению, из-под двери в ванную не выбивался свет, в квартире стояла полная тишина. «Спит он, что ли?» – подумал Владик и, аккуратно поставив дипломат и повесив, стараясь не шуметь, плащ, неслышно двинулся в сторону спальни. Она была пуста. У Скрепкина сразу испортилось настроение. Этот поганец не только куда-то, не предупредив, смылся, но и так торопился, что не выключил свет. Владик плюхнулся в кресло и от скуки включил телик. Почти по всем каналам показывали очередные серии бесконечных сериалов. С досады цыкнув, Владик полез в бар и с неудовольствием отметил, что, как назло, и коньяк тоже кончился. Зато в холодильнике была водка, и, поколебавшись секунду-другую, Скрепкин направил свои стопы на кухню. Там, как-то неестественно свернувшись калачиком, в луже крови лежал Колибри.

      Его грудная клетка, из которой торчал знакомый Владику его собственный кухонный нож, редко и вяло колебалась, вызывая появление изо рта неслышно лопающихся кровавых пузырей. Это был финал агонии. Женя был уже практически мертв. Скрепкин на мгновение окаменел, затем бросился к Колибри. Он повернул его на спину, не замечая, что пачкается в крови, и приподнял его голову. Глаза уже были безжизненны. Черная волна безысходного горя начала неотвратимо обрушиваться на Владика, хотя какая-то часть мозга, захлестнутая потоком пустых и суетливых мыслей, отчаянно сопротивлялась и отказывалась принять случившееся. Он зачем-то вытер Колибри окровавленный рот и тут же брезгливо бросил испачканное полотенце