Путь пешки 3. Смена короля. Татьяна Лемеш

нет, малышка – от старости он скончался. От старости, похоти и обжорства»… Я была просто в ужасе – во-первых, как оказалось, меня готовили для старого похотливого обжоры, и кто – моя мама! А во-вторых – я вообще впервые видела, чтобы она так разговаривала. Моя мать всегда говорила как «курлычущая голубка» и меня так же учила – что женщина не должна выказывать ни злости, ни раздражения.

      Все это было самым первым потрясением в моей жизни. Вторым – и тоже очень страшным – была затронувшая нас война. В один прекрасный весенний день на улице послышались выстрелы, а потом в дом ворвались русские солдаты. Они убили всех мужчин из числа слуг и отлавливали, уводили или насиловали женщин. Мама и я спрятались в саду, но бежать было некуда – через стену забора мы перелезть не могли и оказались пойманными в собственном доме. Солдаты рубили, жгли и пили, мочились в фонтан и продолжали насиловать всех попавших в поле зрения женщин. Одна из служанок повесилась на ближайшем к нам дереве. Мать сказала, что это самый страшный грех в глазах Аллаха и чтобы я и думать не смела. На второй день нас нашли. Солдаты содрали с моей матери ее дорогие одежды и, не снимая сапог, по очереди оприходовали ее. Я от ужаса не могла даже дышать и прижималась к земле под кустом в надежде, что меня не заметят или сочтут мертвой. Я, никогда не знавшая никакого горя или даже расстройства – оказалась не готова к таким испытаниям и лишилась чувств…

      Очнулась я на корабле, в каком-то грязном полутемном помещении с дощатыми стенами, со связанными над головой руками, одежда отсутствовала вовсе. На мне корячился молодой тщедушный солдат в одной рубахе и сапогах. Он больно сжимал мою грудь – а она и так уже была синего цвета с зелеными переливами – видимо, не ему первому так понравилось ее сжимать. Я чувствовала жуткую боль промеж ног. Только когда он закончил, то поднял на меня взгляд – увидев, что я смотрю на него, он даже отпрянул, испугался и с криком «Братцы, османская шлюха очнулась!» – вскочил на ноги, потряхивая своим хозяйством чуть ли не у меня перед лицом. В общем – их было шестеро, они приходили по очереди и развлекались. В промежутках я с безразличием осматривала свое тело – свернувшаяся кровь на ногах, синяки разных цветов… Но мне уже было все безразлично, я чувствовала себя мертвой, мое тело не имело никаких потребностей – ни жажды, ни голода, ничего… Мне казалось, что все это продолжается вечность, что я уже давно умерла и со стороны наблюдаю за этой вакханалией под шелест волн за стеной…

      Однажды все закончилось – в помещение зашел новый человек – чистый, трезвый, в мундире и белых перчатках. Разглядев меня в полумраке, он какое-то время смотрел на меня со смесью сострадания и брезгливости на лице. Потом гаркнул «Купор!» Подбежал один из моих знакомцев, стоя перед новеньким навытяжку. «Что это?! Убрать! Сгною гадов!» – после чего меня отвязали и куда-то понесли за руки и за ноги.

      Двое