Путь пешки 3. Смена короля. Татьяна Лемеш

поить и шептать:

      – Таня, нам нужно его отвлечь… Но так, чтобы остальные ничего не заподозрили и не прибежали, пока мы не уйдем. Есть какие-то соображения?

      У меня с соображениями было совсем туго, только одна идея – притвориться, что мне плохо из-за беременности. Мила выслушала меня и заявила:

      – Нет, это никуда не годится. В таком случае он позовет всех на помощь… Время не терпит… Что ж, придется по старинке…

      Мила обернулась в сторону сторожа, зазывно улыбнулась и окинула его волооким взором:

      – Ну что ты бранишься, милый? Иди ко мне, и мы порадуем друг друга – сидя рядом со мной у стены, Мила начала приподнимать юбку, оголяя ноги. Обалдевший от такого приема сторож как загипнотизированный наблюдал за движением ткани. Когда же юбка прошла колени и открыла все содержимое раздвинутых ног, он сглотнул и не выдержал:

      – Ну, девка… Ты это серьезно?

      – Ну конечно, серьезно – проворковала Мила – Ты же понимаешь, там у костра те здоровяки меня сейчас портить начнут, а с тобой вряд ли поделятся. Так давай до того…

      – Ну да, ну да… – Гаврилыч растерянно моргал и судорожно соображал, что же делать – Но я же как бы на посту, вас стерегу.

      – А ты закрой дверь на засов, да и окно – куда же мы денемся? Смотри – я совсем безоружна! – Мила задрала юбку выше пояса. – А Таня вообще связана и  к тому же не в себе…

      – Да я сейчас!

      Гаврилыч быстро закрыл дверь, повесив внушительный засов. В комнате стало темнее – уже вечерело, а свет нам, конечно, никто принести не удосужился. Оставалось окно – из него проникали лучи заходящего солнца и там, как сказала Мила – сидел еще один охранник. Да еще между брусьями стен проходили тонюсенькие лучики солнца – видимо, Николай с друзьями не заботился о герметичности дома.

      Когда Гаврилыч засеменил к окну, краем глаза я увидела шевеление на полу – в том месте, где сегодня днем сидела Мила. Часть пола медленно поднялась, открывая черную щель. Я испугалась, что Гаврилыч тоже это заметит – но Мила не дремала:

      – Давай же, милый! Иди ко мне! – и улеглась на пол. Сторож, закрыв и окно на засов – обернулся к нам, готовый к подвигам и уже потянул руки к поясу штанов – но тут из щели бесшумно вылетела стрела, пронзив ему кадык. Гаврилыч упал на колени, булькая и не понимая, что же произошло, но тут еще одна стрела точно в лоб положила конец его мучениям. Мила деловито села, опустила юбку и взяла меня за локоть:

      – Все, готов. Тихо и насовсем! Молодец, любимый! – произнесла она в щель. И потом мне:

      – Идем быстрее!

      Я с трудом встала. Посреди комнаты лицом вниз лежал Гаврилыч. Мила спокойно переступила через него и подошла к люку в полу.

      – Ефим, дай нож!

      Потом вернулась через мертвеца обратно ко мне, перерезала скотч, совсем немного оцарапав руки – и повела меня к люку. Возле двери уже слышались голоса:

      – Не понял, а че дверь закрыта? Я же сказал этому алконафту следить за телками и нас держать в поле зрения! Эй, Гаврилыч! Ты что там