Домовой. Денис Вонсаровский

завтра будешь вялый, как сосиска, и в голове у тебя будет фарш.

      – Пусть будет, не лягу.

      – Ложись, говорю.

      – Вот пристала. Тебе надо, ты и ложись.

      – Я не пристала, а только хочу, чтобы ты выспался и завтра у тебя не болела голова.

      – Мне всё равно.

      – А зря, – девочка выдержала многозначительную паузу. – Завтра важный день.

      – Какой ещё день? – мальчик впервые за весь разговор повернулся к сестре. – Почему важный?

      – Ты же сказал, тебе всё равно.

      – Почему он важный? Скажи.

      – Так и быть. Завтра вонючка опять придёт к нам в гости.

      – О не-е-ет.

      – Да. И мы перед ним извинимся. Так мама сказала.

      – Не буду я извиняться.

      – Будешь. Мы вместе извинимся.

      – Предательница. Ты хочешь извиняться – извиняйся, а я не стану.

      – Станешь, как миленький станешь. И это извинение он запомнит очень надолго.

      – Что ты придумала?

      – Не скажу, завтра узнаешь.

      – Ну скажи.

      – Не скажу. Вот ляжешь спать, выспишься и завтра узнаешь.

      – Скажи, а то не усну.

      – Уснёшь. И знаешь почему? Потому что чем раньше уснёшь, тем раньше проснёшься и всё узнаешь. По-другому никак.

      – Вот же вредина. Ладно, сейчас лягу.

      Лиза опять взяла Вейдера и установила рядом с Люком. Миша потянулся было к фигурке, чтобы снова вытащить, но сестра остановила его.

      – Ну и что, что умер, для Люка-то он живой.

      – Ну да… – брат опустил глаза и грустно улыбнулся, грустно, но улыбнулся.

      – Так, всё, – сестра поднялась. – Ложись спать, юный падаван. Я тоже пойду.

      – Но завтра ты правда-правда скажешь?

      – Скажу. Спокойной ночи, – Лиза погасила свет и вышла.

      – Спокойной ночи! – бросил Миша, уже зарывшись в подушки.

      ***

      Девочка проснулась глубокой ночью оттого, что кто-то вошёл в её комнату и стал около кровати. Она с трудом разлепила глаза и вздрогнула, увидев белую фигуру, похожую на привидение. Она рывком поднялась и, сев на постели, прижалась спиной к холодной стенке. Проморгавшись, она с облегчением выдохнула и снова легла – перед ней стоял брат, закутанный в одеяло.

      – Ты чего не спишь? Сказала же, завтра.

      – У меня в комнате кто-то ходит. И стучит.

      – Ты что несёшь? Страшный сон увидел?

      – Ничего не сон, всё по-настоящему.

      – Ты мешаешь мне спать тоже по-настоящему. Иди к себе. Спим.

      – Можно я сегодня посплю с тобой? Я не хочу туда возвращаться.

      – Послушай, у тебя теперь есть своя комната. Привыкай спать один.

      – Я не хочу один. Я боюсь.

      – Это твои проблемы. Теперь ты будешь спать один.

      – Хорошо. Но можно завтра? Можно сегодня я посплю с тобой?

      – Ну ты и трус. Ложись. Только моё одеяло чур не трогать.

      – Ладно, не трону.

      Лиза подвинулась, но Миша не лёг.

      – Можно я буду у стенки?

      – Какой же ты всё-таки…