Девять дней до и после. Виктория Вайс

продолжил он, так и не выйдя из образа властителя человеческих судеб. – Меня зовут Глеб Константинович.

      – Да помню я, – сухо ответила Алина. – А умирать от красоты я пока не собираюсь. У меня ещё есть планы.

      – У нас тоже есть планы на вас.

      – Как-то двусмысленно прозвучало.

      – Не подумайте ничего такого, – начал оправдываться гость, опустив глаза в пол, – я просто имел ввиду, что работы у нас много, а рук не хватает…

      – А что вы там прячете за спиной? – перебила его Алина.

      – Да так.., – ещё больше смутился Глеб Константинович, и поставил на столик бутылку коньяка. – Это для знакомства.

      И оно состоялось… Обет воздержания, торжественно данный самой себе, не продержался и нескольких дней. «Знакомство» затянулось до самого утра, пока состав не прибыл в пункт назначения и проводница не начала метаться по вагону, матерясь и грохоча кулаком в запертое купе.

      – Через минуту отправляемся! Просыпайтесь!

      Пришлось прыгать уже на ходу, а разбросанные сумки и чемоданы собирать по всему перрону. Алина потом так и не вспомнила, что же заставило её выпить сразу пол стакана коньяка, то ли невинные глаза Глеба Константиновича, которые говорили: «не бойся, я безвредный», то ли желание забыться и провести черту между тем, что было и тем, что будет. Как результат – пустая бутылка, абсолютная бесконтрольность и неудержимое возбуждение только от самого факта, что всё происходит в том месте, где происходить не должно. Как выяснилось, ритмичное покачивание, громкий перестук колёс и храп, доносящийся из-за перегородки, очень способствовали процессу спонтанного соития, да и кадровик оказался на удивление ласковым, внимательным и трепетным обладателем весьма солидного мужского достоинства. Почему-то именно эта картинка лучше всего отпечаталась в помутнённом сознании Алины. Его член был так внушителен и так твёрд, что она даже рискнула попробовать его на вкус, от чего утром было ужасно стыдно смотреть Глебу Константиновичу в глаза. Ей тогда казалось, что случившееся останется тайной и никогда больше не повториться. И вообще трудно было найти оправдание своей слабости, ведь она думала, что тот секс в общаге был последним в её жизни.

      Она смотрела на стоящего перед ней заурядного мужчину, облачённого в убогий костюм и не понимала как под всей этой нелепой оболочкой может скрываться такой страстный любовник. За три года Алина так и не смогла разгадать его тайну, при том, что каждый месяц посвящала этому несколько часов, отдаваясь неистово и без оглядки на нравственные принципы. Она помнила каждую из этих 36-ти ночей. Они были одновременно и прекрасны, и унизительны. Алина старалась как могла, всякий раз придумывая что-нибудь такое, чего не было раньше. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он снимет с безымянного пальца правой руки исцарапанное золотое кольцо и произнесёт слова любви…, но отведённое время истекло, и Алина, так ничего и не дождавшись, собрала чемоданы