Девять дней до и после. Виктория Вайс

стояла мама Жорика и пристально смотрела ей в глаза, и этот взгляд прожигал насквозь. Такой концентрации ненависти и презрения она ещё никогда не встречала.

      – Здравствуйте, – промямлила Алина, пятясь назад, – я тут стол накрыла… Жора должен скоро прийти…

      – Стол, говоришь, накрыла… Ах ты блядина вонючая! Откуда ты взялась?! Я тебе сейчас такой стол накрою, шалава подзаборная! – она резко двинулась вперёд, столкнув бокал, который со звоном грохнулся об пол и разлетелся на тысячи кусочков.

      Это взбесило её ещё больше.

      – Не кричите так, Галина Степановна. Вы всё неправильно поняли.

      – Да всё я правильно поняла, блядина. В ванной она уже плещется. Жрать мои продукты собралась. Имя моё откуда знаешь, сука?

      – Галина Степановна, да посмотрите вы внимательно. Я Алина Гринченко. Мы вместе с Жорой и Томой в одной группе учились. Я сто раз здесь бывала. Вы же меня видели.

      – Мало ли кто здесь бывал, – чуть поубавила пыл мама и внимательно присмотрелась. – Я еле-еле этот притон похабный разогнала. А ну, сними полотенце.

      Алина размотала чалму и отбросила волосы назад.

      – Узнаёте?

      – Ну даже если и узнаю, это ничего не меняет. Томы нет, стол накрыт, ты голая, – она сгребла в охапку разбросанную на диване одежду и швырнула ею в Алину. – Тут даже представлять ничего не нужно. Всё шито белыми нитками. Понятно зачем припёрлась.

      – А вот и не понятно. Я только с поезда. Вернулась после распределения…

      – И больше тебе некуда было пойти? Почему не домой, к маме? Зачем к чужим людям припёрлась?

      – Они мои друзья.

      – Какие, к чёртовой матери, друзья? Да кто ты такая? Ты что им ровня? У тебя навоз под ногтями, а ты в друзья им набиваешься.

      – Зачем вы так, – обиженно произнесла Алина, подняла с пола свою одежду и заперлась в ванной.

      – Поплачь мне ещё там, – крикнула ей вдогонку Галина Степановна. – Шалава!

      А слёз не было, только злость и обида. Что же не так с ней, почему постоянно попадает в дурацкие ситуации, чем провинилась пред богом, за что он так наказывает её. Стук в дверь прервал размышления.

      – Алина, выходи, – донёсся снаружи голос Жорика, – мама извиняется.

      – Ничего я не извиняюсь, – огрызнулась Галина Степановна.

      Алина встала с ванной, отшвырнула в сторону халат и быстра начала одеваться в своё; руки тряслись не попадали в рукава, ноги в штанины, пуговицы застёгивались наперекосяк. Ещё несколько минут назад она видела в зеркале симпатичную мордашку, с каким-то шальным огоньком в глазах, а теперь оттуда смотрела потухшая взъерошенная баба, готовая снова сбежать. Она решительно вышла из ванной, и опустив голову, чтобы не видеть никого, протиснулась между матерью и сыном, заполнившими собою узкое пространство коридора.

      – Ты никуда не пойдёшь, – скомандовал Жора, и опередив Алину, захлопнул чемодан.

      – Отойди,