Пуля для дуры. Короткометражки. Стасс Бабицкий

пойдет волнами?

      Нет.

      Тогда непрямой массаж сердца.

      Раз-два-три-четыре.

      Еще.

      Раз-два-три-четыре.

      Нет?

      Раз-два-три-четыре.

      – Не помогает…

      Медсестра потерла электроды один о другой, будто ладошки, чтобы размазать гель. Левый на сосок. Правый в подмышку.

      – Разряд!

      Ожоги останутся. Впрочем, пациенту не привыкать. На груди живого места нет: сплошные шрамы. Уже дважды меняли сердечные клапаны и, судя по подпалинам, пять… нет, шесть раз били током, чтобы запустить отказавший «мотор». Теперь седьмой.

      Никакой реакции.

      Восьмой…

      – Что это? Пульс?

      Прямая линия на экране сгорбилась. Потом подпрыгнула. Вытянулась лентой, дрожащей от напряжения. Снова сгорбилась. Подпрыгнула.

      – Вытащили!

      – Похоже на то.

      * * *

      – Док…

      Голос еще слабый. Двое суток прошло, а голову от подушки не поднять. Остается косить глазом на зеленый халат реаниматолога и хрипеть жалко, почти невнятно.

      – Док, какого хрена ты меня спас?

      – Я клятву давал, Максим Александрович, всех спасать. А вы не рады, что ли?

      – Рад? – пациент шевельнул пальцами и вздрогнул: боль пронзила молнией от кадыка до мошонки. – Чему тут радоваться?

      – Через неделю выпишем вас, потечет своим чередом нормальная жизнь, – голос врача успокаивал и убаюкивал.

      – Нормальная?

      – Не важно. Жизнь, понимаете? А разве это не повод для радости? Удивительный вы человек, третий раз с того света возвращаетесь а все чем-то недовольны…

      Первый сердечный приступ скрутил Макса два года назад. Ничто не предвещало беды. Успешный менеджер на пороге сорокалетия – стройный, подтянутый, пробежки по утрам, теннис по субботам; здоровое питание, никакого кофеина, продукты от лучших фермеров с доставкой на дом; умница-жена, красавица-любовница и еще пара девушек про запас. Мечта поэта! Да и прозаики, сказать по правде, завидовали. Но однажды он вышел из офиса и упал на асфальт, разбивая в кровь лицо, локти и колени. Инфаркт миокарда. «Скорая помощь». Мигалка. Сирена. Пробки на третьем транспортном кольце.

      Клиническая смерть.

      – Повезло! – сказал хирург, когда наркоз окончательно выветрился.

      Долго объяснял про разорванный напополам левый желудочек, который пришлось заменить клапаном из свиного сердца, выплевывал по частям длинные слова «кардио… как-то там… патия», но пациент не вслушивался.

      – Одним словом, вы поправитесь.

      Макс разлепил веки, часто заморгал, пытаясь избавиться от разноцветных кругов, плывущих перед глазами.

      – Я… Ничего… Не видел…

      – В смысле?

      – Свет… Тоннель. На ту сторону…

      – А вы думаете, существует «та сторона»? – ухмыльнулся доктор.

      – Я много читал об этом… В интернете… Люди перед смертью видят ангелов… Видят рай!

      – Обычные галлюцинации от недостатка кислорода и глюкозы. Кому-то мерещится умершая бабушка, у других мелькают картинки-воспоминания, «вся жизнь пронеслась перед внутренним взором». Глупости. Не думайте об этом. Тем более, что после операции на сердце у пациентов случаются резкие перепады настроения, а вам сейчас нельзя волноваться. Просто отдохните.

      Легко сказать «не думайте». Это как стараться не слышать соседскую дрель – закрываешь уши подушкой, а она все равно жужжит и стрекочет. Навязчивая мысль примерно так же сверлила мозг: если не показали райские кущи, значит, после смерти его туда не пустят. Не достоин! Испуганный грешник шептал клятвы в потолок, обещал исправиться и не упустить второй шанс. Следующие двенадцать месяцев он прожил в образцово-показательной благости. Щедро жертвовал деньги на лечение детей с онкологией и пороками сердца, а оставшуюся мелочь раздавал нищим на улице, даже если понимал, что собирают они не на хлеб, а на бутылку водки. В церковь зачастил, исповедовался каждую неделю, на клиросе пел «многая лета», хотя и одно лето пережить не надеялся. С любовницами расстался, подарив каждой по шубе, а жене поклялся в вечной любви и купил красный мини-купер – пусть вспоминают добрым словом, когда архангел протрубит в следующий раз…

      Второй приступ случился ровно через год, 22 августа – нет в этой дате ничего особенно зловещего, но вот поди же ты, день в день. Макс задыхался, бормотал молитвы и сжимал в кулаке золотой крестик, снятый с его шеи заботливой медсестрой. Нельзя с ним в операционную, на груди ничего не должно болтаться. Разрежут опять. Заменят левое предсердие, которое перестало сокращаться и качать кровь в легочные артерии… Хорош стращать, пациент отключился, все равно не слышит. Присоедините его к аппарату. Скальпель! Готовьтесь, запустим остановившееся сердце электричеством…

      Разряд!

      Еще разряд!

      Пульс?

      Слабый,