Сама невинность. Бертрис Смолл

этот человек, дочь моя. Пойдем сядем, – велела она, увлекая девушку на скамью у стены. – А теперь объясни честно, как все было, Элинор де Монфор. Если солжешь, твоей бессмертной душе грозит вечный огонь. Поняла, дочь моя?

      – Да, матушка, – прошептала Эльф и вздрогнула. – Он схватил меня и поцеловал. Гладил груди. Потом повалил меня на пол и обнажил свое мужское достоинство. И при этом бормотал ужасные вещи, что-то вроде того, будто мне понравится все, что он со мной сделает. – Она снова затрепетала, припоминая омерзительные подробности, но храбро продолжила: – Потом он возлег на меня. Я кричала, кричала, и, слава Богу, ворвался Артур. Он оттащил от меня насильника и ударил в челюсть. Саэр де Бад свалился и стукнулся головой о край стола. Я увидела, как из раны хлынула кровь, и хотела остаться и перевязать его, но Артур не позволил. Мы побежали к дому, и Седрик, мой эконом, пошел посмотреть, что с рыцарем, и велел ему не вставать, пообещав, что пришлет людей. А в это время Айда собрала мои вещи, и мы с Артуром сбежали.

      – Касалась ли мужская плоть запретных частей твоего тела, и не проникал ли его мужской орган внутрь тебя, дочь моя?

      – Нет! Никогда, матушка! – с ужасом прошептала Эльф. Аббатисе было достаточно одного взгляда на ошеломленное лицо девушки, чтобы убедиться в правдивости ее слов.

      – Ты носишь ту же самую одежду, в которой была, когда он пытался лишить тебя невинности? – продолжала допрос настоятельница. Она должна убедиться, что девушка не лжет, как бы неприятно это для нее ни было.

      – Да, если не считать туники и камизы. Он разорвал их, когда набросился на меня, – пробормотала Эльф. Ее лицо было бледнее полотна. – Можно мне вымыться, преподобная матушка? На моем теле до сих пор остался запах этого человека.

      – Разумеется, дочь моя, только разденься на этот раз догола. Передай сестре Катберт, что я разрешила. Нет, я сама ей скажу. – Она поднялась со скамьи. – Пойдем, моя бедная Элинор, отыщем сестру Катберт и все устроим.

      Они вышли в сад и направились в спальню, где жили девочки. И сестра Катберт, и Матти, теперь сестра Коламба, вышли навстречу Элинор.

      – Иди с сестрой Коламбой, дочь моя, и вытащи из кладовой лохань. Согрейте воды. Возьмите ту лохань, что поменьше, ее будет легче наполнить, – наставляла аббатиса.

      Дождавшись ухода девушек, она рассказала сестре Катберт о приключениях Элинор.

      – Уверена, что Элинор сказала правду, – заключила она, – но несчастная невинна и многого не понимает. Испуг, потрясение могли затмить ее разум. Нужно убедиться, что на ее бедрах и юбке не осталось следов крови. Элинор сменила порванные камизу и тунику, но нам необходимо твердо знать, что она по-прежнему девственна и чиста, сестра Катберт.

      Лицо молодой монахини затуманилось печалью.

      – Какой ужас пришлось пережить нашей милой Элинор! Но я сделаю все, как вы велели, матушка, хотя я уверена, что Элинор не уклонилась от истины. Ее призвание слишком много для нее значит. А кто тот парнишка, что проводил ее сюда?

      – Тот юноша, что ее спас. Его зовут Артур,