Самые знаменитые произведения писателя в одном томе. Рэй Брэдбери

старый плут!

      Подбежав, мужчина стиснул руку капитана и хлопнул его по спине.

      – Ты?.. – пролепетал Блэк.

      – Конечно я, кто же еще!

      – Эдвард! – Капитан повернулся к Люстигу и Хинкстону, не выпуская руки незнакомца. – Это мой брат, Эдвард. Эд, познакомься с моими товарищами: Люстиг, Хинкстон! Мой брат!

      Они тянули, теребили друг друга за руки, потом обнялись.

      – Эд!

      – Джон, бездельник!

      – Ты великолепно выглядишь, Эд! Но постой, как же так? Ты ничуть не изменился за все эти годы. Ведь тебе… тебе же было двадцать шесть, когда ты умер, а мне девятнадцать. Бог ты мой, столько лет, столько лет – и вдруг ты здесь. Да что ж это такое?

      – Мама ждет, – сказал Эдвард Блэк, улыбаясь.

      – Мама?

      – И отец тоже.

      – Отец? – Капитан пошатнулся, точно от сильного удара, и сделал шаг-другой негнущимися, непослушными ногами. – Мать и отец живы? Где они?

      – В нашем старом доме, на Дубовой улице.

      – В старом доме… – Глаза капитана светились восторгом и изумлением. – Вы слышали, Люстиг, Хинкстон?

      Но Хинкстона уже не было рядом с ними. Он приметил в дальнем конце улицы свой собственный дом и поспешил туда. Люстиг рассмеялся:

      – Теперь вы поняли, капитан, что было с нашими людьми? Их никак нельзя винить.

      – Да… Да… – Капитан зажмурился. – Сейчас я открою глаза, и тебя не будет. – Он моргнул. – Ты здесь! Господи! Эд, ты великолепно выглядишь!

      – Идем, ланч ждет. Я предупредил маму.

      – Капитан, – сказал Люстиг, – если я понадоблюсь, я – у своих стариков.

      – Что? А, ну конечно, Люстиг. Пока.

      Эдвард потянул брата за руку, увлекая его за собой.

      – Вот и наш дом. Вспоминаешь?

      – Еще бы! Спорим, я первый добегу до крыльца!

      Они побежали взапуски. Шумели деревья над головой капитана Блэка, гудела земля под его ногами. В этом поразительном сне наяву он видел, как его обгоняет Эдвард Блэк, видел, как стремительно приближается его родной дом и широко распахивается дверь.

      – Я – первый! – крикнул Эдвард.

      – Еще бы, – еле выдохнул капитан, – я старик, а ты вон какой молодец. Да ты ведь меня всегда обгонял! Думаешь, я забыл?

      В дверях была мама – полная, розовая, сияющая. За ней, с заметной проседью в волосах, стоял папа, держа в руке свою трубку.

      – Мама, отец!

      Он ринулся к ним вверх по ступенькам, точно ребенок.

      День был чудесный и долгий. После ланча они перешли в гостиную, и он рассказал им все про свою ракету, а они кивали и улыбались ему, и мама была совсем такая, как прежде, и отец откусывал кончик сигары и задумчиво прикуривал ее – совсем как в былые времена. Вечером был обед, умопомрачительная индейка, и время летело незаметно. И когда хрупкие косточки были начисто обсосаны и грудой лежали на тарелках, капитан откинулся на спинку стула и шумно выдохнул воздух в знак своего глубочайшего удовлетворения. Вечер упокоил листву деревьев и окрасил небо, и лампы в милом