Собрание сочинений. Том 2. Проза. Илья Кормильцев

вниз по лестнице, и не заспешили вдоль по улице, покачивая Вашими бедрами, которые действовали на нас так, как действует покачивание магнита на иголку, к которой он поднесен. Этой метафорой я хочу подчеркнуть, что мы с Сережей Трушкиным пошли за Вами не с какими-либо намерениями, а чисто автоматически, влекомые Вашим притяжением. Вы, разумеется, об этом и не подозревали, и знать нас не знали, как не знает комета каждую частичку пыли, которая обреченно тащится за ней, образуя ее хвост.

      Идти нам пришлось недолго, потому что через какую-нибудь пару кварталов Вы свернули во двор и зашли в подъезд самого обычного пятиэтажного дома. На этом этапе Сережа Трушкин счел нашу задачу выполненной и предложил отправиться в беседку детского сада № 138, где обычно к этому часу собиралась наша компания, чтобы поведать по свежим следам о невероятном открытии. Но меня уже гнал дальше ветер авантюры, мне хотелось войти вслед за Вами в эту дверь, которую только такой черствый человек, как Сережа Трушкин, мог посчитать обычной дверью подъезда, и на которой были написаны мелом дурацкие детские стишки, которые я до сих пор помню:

      ты поехал на толкучку и купил себе липучку

      на липучке нарисован новой марочки мопед

      а мопеду завтра будет ровно десять тысяч лет

      Несмотря на этот дурацкий стишок, я чувствовал всем сердцем, что это была не просто дверь, каких много, а та редкая дверь в параллельное, совсем инакое существование, какие подворачиваются крайне редко, и уж если это случается – отказаться от нечаянной удачи просто преступно. Я покинул Сережу Трушкина, который пожал плечами и пошел восвояси (в душе я жалел его, но в то же время счел его дезертирство крайне выгодным), памятуя о популярности, которую придаст мне то, что через каких-нибудь полчаса он расскажет в беседке детского сада, и успел вбежать в подъезд как раз вовремя, чтобы достичь третьего этажа, когда Вы захлопывали дверь Вашей квартиры.

      Я стоял под Вашей дверью, слушал доносившийся из-за нее бодрый говорок радиоточки и думал, что мне делать дальше. Впрочем, это были не мысли – это был лихорадочный бред наяву, зрительный перебор возможных вариантов, нечто похожее на сочинение в голове романтической истории. Конечно же, я никогда бы не решился позвонить в Вашу дверь, но и уйти просто так, несолоно хлебавши, я не мог. И тогда я пошел на маленькую хитрость – я решил сосчитать до тысячи и нажать кнопку звонка. Сосредоточенность на счете освобождала от всяких обязательств перед логикой, перед необходимостью думать о последствиях этого шага, изобретать слова, которые придется сказать, когда Вы откроете дверь, превращала само прикосновение к звонку в нечто предсказанное и приказанное роком – и я стал считать, но не успел добраться и до третей сотни, как двери подъезда хлопнули и по лестнице зазвучали шаги.

      Тогда я неслышно скользнул лестничным пролетом выше и затаился, продолжая следить за Вашей дверью из дальнего угла площадки – так, чтобы не быть никем замеченным.