Вавилон и окрестности. Церковь между обществом и государством. Ксения Лученко

и поведении на следствии, по бумагам, вышедшим из под пера сотрудников ГПУ-ЧК-НКВД. Потому что других источников в большинстве случаев просто не было.

      Один из главных критериев – поведение на следствии. При чтении житий новомучеников остается странное ощущение: нечеловеческая жестокость и встречная стойкость, но часто ни слова о вере. В чистом виде мученической смерти, которой можно было избежать, отрекшись от Христа, смерти как следствия собственного выбора, удостоились единицы.

      Сразу после революции и во время Гражданской войны духовенство истребляли не за веру в Бога, а как одно из эксплуататорских сословий, которое должно было исчезнуть. Помещиков убивали только за то, что они помещики, купцов – за то, что они купцы, казаков – за то, что они казаки. Интеллигентов и офицеров, не пошедших на службу Советской власти, – за то, что не пошли. А был ли кто-то из них благочестив или нет, большевиков совершенно не интересовало.

      Первый из зверски растерзанных священнослужителей, один из самых влиятельных архиереев дореволюционной России, митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский) был убит в 1918 году как представитель власти: так же могли порешить губернатора или генерала. А другой канонизированный архиерей, убитый в 1922 году, митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), напротив, очевидный пример мученической гибели за веру: противостоял обновленческому расколу (инициированной большевиками попытке создать альтернативную «советскую церковь»), вины на следствии не признал, в своем последнем слове доказывал невиновность других арестованных по его делу.

      Идея массовой канонизации привела к тому, что не только мученики за веру, но и жертвы социальной расправы были прославлены как святые.

      Во время Большого террора духовенство и мирян-«церковников» судили в основном по 58-й статье, пункты 10 и 11 – «антисоветская агитация и пропаганда», совершенная в одиночку или группой лиц. Многие были судимы за контрреволюционную и террористическую деятельность. Задачей следователей было инкриминировать обвиняемому политическое преступление, заставить его в нем сознаться и выдать как можно больше соучастников. Поэтому основным критерием канонизации служил засвидетельствованный советскими следственными органами отказ признать себя виновным и выдать других людей. Самооговор, подпись под протоколом, признательные показания – все это становилось препятствием для канонизации.

      «Непоминающие», то есть не признавшие власти митрополита Сергия (Страгородского), могли быть канонизованы, но их дела проверялись гораздо тщательнее. Архиепископ Серафим (Самойлович), расстрелянный в 1937 году как член контрреволюционной группы в лагере в Кемерове, признан святым. В начале 30-х годов, находясь в ссылке в Архангельске, он созвал «малый катакомбный собор» – собрание нескольких ссыльных епископов, которые объявили митрополита