Борьба или бегство. Виктор Уманский

понемногу окрашивалась в депрессивные краски.

      В начале каждой нашей встречи Надя была поглощена переживаниями, и мне приходилось расспрашивать её об очередных проблемах, а затем – долго и упорно успокаивать. Эти разговоры давались мне тяжело, но всё же нашлось кое-что, что давило гораздо сильнее.

      Как и все люди, мы часто сталкивались с неопределённостью. Допустим, путешествие содержало участок, который невозможно было спланировать досконально: отсутствовали расписания автобусов или сами автобусы, предстояло на месте разбираться с транспортом или жильём. Во мне начинали ворочаться страхи, присущие мне с детства – перед риском, неопределённостью, отсутствием комфорта. Несмотря на то что слабости были до сих пор живы, я достаточно успешно боролся с ними, не давая им прохода и не удостаивая их вниманием. Определённо, борьба эта требовала усилий, но это была необходимая цена за достойное поведение.

      Так вот, Надя разделяла эти же слабости, только в существенно большей мере. Тот самый участок маршрута вызывал у неё не просто тревожный звоночек внутри, а натуральную панику. Она начинала немедленно озвучивать свои опасения, придумывая самые невероятные варианты провала, которые могли с нами произойти. Вдруг нам не попадётся ни одной машины, и мы будем вынуждены ночевать в поле – без спальников и палатки? Кто защитит нас в Грузии, разорвавшей дипотношения с Россией, в случае грабежа или конфликта с местными? Что будет в случае аппендицита в Азии, где на огромных территориях нет ни нормальных больниц, ни аптек?

      Естественно, чтобы в итоге мы сдвинулись с места, мне нужно было спокойно и планомерно развеять каждое опасение, высмеять трудности и успокоить Надю. Если бы я сам от природы обладал лёгким отношением к трудностям, не испытывал бы сомнений, то подобные беседы скорее всего давались бы мне без особого труда и вызывали не более чем досаду. Однако Надя озвучивала и культивировала мои же собственные страхи, которые начинали расцветать внутри пышным цветом.

      Надины предположения, многократно драматизированные, начинали казаться не такими уж невозможными, а голосок внутри нашёптывал: вдруг она права? Теперь мне приходилось не просто давить страх в зародыше, а сражаться с ним на его территории, где он постоянно получал подпитку от Нади. Одно дело – построить стену или поставить отряд солдат в узком проходе, не допуская врага на собственную территорию – привет царю Леониду6. И совсем другое – пустить орды, дать им разместиться на огромной площади и пытаться победить в кровопролитном сражении. Мои усилия возросли стократ, а позитивный настрой вскоре стал лишь достоянием истории – его заменила постоянная изнуряющая борьба с нашими общими слабостями. Результатом каждого сражения в лучшем случае являлось то, что Надя приходила в состояние относительного спокойствия, которое сохранялось до появления на горизонте следующей трудности.

      Разумеется, несмотря на свои страхи, Надя

6

Здесь рассказчик имеет в виду Фермопильское сражение в ходе греко-персидской войны 480—479 гг. до н. э. Расположив свои силы в Фермопильском проходе, в самых узких местах на пути морской и сухопутной армий персов, греки нивелировали численное превосходство противника.