Давай пошепчемся… Разговор с другом. Наталья Самойленко

боли в согнутой спине.

      И боль не задавить, и не унять —

      Письмо пришло о сыне. На крыльце

      он обнимал её: «Вернусь я, мать,

      Пойми, я не ребёнок, офицер».

      Не осознать, за что и почему?

      Кто на него навёл немой прицел?

      Шагнул сынок навек в глухую тьму,

      Оставив мать в морщинах на лице…

      В созвездиях вечерних городов

      В созвездиях вечерних городов

      На млечных поворотах узких улиц,

      В туманностях бульварных островов

      (Среди галактик суетных домов)

      Гуляют те, что всё-таки рискнули

      Очнуться и услышать звук шагов.

      В плеядах тротуаров и мостов

      Там, где шумит людской гудящий улей,

      Найти планету, где живёт любовь…

      Ту, что ещё пока не завернули

      В обиды оголённых, непонятных

      Неосторожных, горько-громких слов…

      Холодных слов седые облака

      Играет в листьях ветер одинокий.

      Слезу роняет крупную роса.

      Хвостом взбивают лужицу сороки,

      Стрекочут, повторяя адреса

      Тех мест, где ждут вестей и где скучают,

      Где каждый шорох – звон колоколов,

      Где аромат манящий иван-чая

      И поле в кружевах из облаков.

      Летят, летят трагические строки,

      Пока ещё молчащие… пока…

      Но гонит, гонит ветер одинокий

      Холодных слов седые облака.

      Перетекают звуки в чашу сердца

      Перетекают звуки в чашу сердца

      И наполняют стоном, свистом ветра,

      Холодным хрустом луж, трамвайным звоном,

      Листвы шуршащей шёпотом зловещим,

      Тоскливым скрипом форточки надрывным

      И всхлипами подтаявшего снега,

      Пронзительным молчанием тягучим

      Тот миг, когда по чьей-то злобной воле

      (Забыв о том, что столько лет любили)

      Решают навсегда остаться двое…

      Чужими…

      Я пью из чаши осени

      Я пью из чаши осени: туманы

      Да с дождевою влагой листьев прель,

      И серых облаков густой кисель,

      Цветов последних вязкий жгучий хмель

      И воздух с лёгким привкусом сметаны,

      Да поцелуев сок древесно-пряный —

      Любви твоей горячей карамель.

      Искал седой художник красоту

      Искал седой художник красоту,

      Истерзанную шрамами предательств —

      Ту, что лепил последнею создатель

      Для испытаний горьких. По холсту

      Ложились краски. Мастер плакал. Всхлип —

      Разнузданность и дерзость падшей девы.

      Ещё один – и облик королевы,

      И талии волнительный изгиб.

      То страсти неуёмной едкий дым,

      То скромности губительная нега,

      То холодность нетронутого снега —

      Мазок творца то нежным был, то злым.

      Руками прикасаясь к полотну

      Из тысяч лиц по памяти скользящих,

      Встречая там чужих, не настоящих,

      Пытался