Свои люди (сборник). Анна Сохрина

ты уверена, что он тебя не бросит? – спросила Валентина.

      – А почему он меня должен бросить?

      – А почему он бросил двух предыдущих жён?

      – Он их разлюбил.

      – А тебя не разлюбит?

      – Меня не разлюбит.

      – Мне всё понятно, – Валентина принялась ходить по комнате и стирать с мебели пыль.

      На тумбочке по-прежнему красовался горшок с кактусом. Валентина взяла его и повертела в руках.

      – Слушай, а ты не знаешь, почему мы такие дуры? – спросила она задумчиво.

      Хрусталев был в мастерской, сидел в кресле и смотрел в пространство. Думал о высоком.

      – А-а-а, прелестное дитя! – обрадовался он, увидев Ларису. – Совсем забыла меня в последнее время! Что нового в жизни?

      – Пётр Петрович, – сказала Лариса и чмокнула художника в щёку, – а я замуж выхожу…

      Хрусталев привстал с кресла и недоуменно посмотрел на Ларису:

      – Так ты… если мне не изменяет память… замужем… в некотором роде…

      Лариса рассмеялась.

      – В некотором роде… А я за другого, Пётр Петрович!

      – Так, – художник задумчиво пожевал губами. – Садись, рассказывай.

      Потом они шли по Университетской набережной. Хрусталев был грустен.

      – Знаешь, – сказал он Ларисе на прощанье, – если бы я был не так стар, то тоже бы на тебе женился…

      Лариса была ему благодарна.

      – Что? – спросил Вадик, когда она вернулась из Москвы. Он стоял в коридоре побледневший и понурый.

      – Плохо, – созналась Лариса.

      – Совсем плохо?

      – Совсем… – упавшим голосом сказала она.

      – Ну и…

      – Вадик, – сказала Лариса и почувствовала, что слёзы стоят у неё в глазах. – Я тебя прошу… Я тебя очень прошу – отпусти меня!

      Ларисе было страшно поднять глаза на мужа.

      – Куда же я тебя отпущу? Ты моя жена.

      – Я плохая жена! – прокричала Лариса. – Меня надо вырвать, как больной зуб. Вырвал – и не больно…

      – Ты не зуб, ты позвоночник, – медленно сказал Вадик.

      Лариса опустилась на табурет, закрыла лицо руками и разрыдалась… Она лежала на диване лицом к стене в одной комнате, а Вадик – в другой. Между ними бегал ненакормленный и неумытый Люсик с чернильными кляксами на пальцах и внушал Ларисе:

      – Я не дам вам развестись! Я свяжу вас верёвками.

      Когда они ссорились, а потом мирились, Люсик становился между ними, охватывал их руками, соединял и говорил:

      – Не надо ссориться. Мы все любилки!

      – Наша мама хочет от нас уйти, – сказал Вадик Люсику.

      Он объединил себя и сына, а Лариса осталась в стороне – разрушительница, осквернительница семейного очага. Лариса лежала, не шевелясь, и рассматривала обои на стене. Они были розовые в красных крапинках. Голову будто сжимал тугой обруч.

      Льдина разломилась на две части, и её половинки уплывали в разные стороны. Лариса осталась посредине в ледяной черноте воды.

      – Я