Дот Лав. Повесть о любви, стартапах и мосте Золотые Ворота. Роман Савин

учусь на юрфаке?

      – Конечно, ведь ты еще не в розыске, ха-ха! Ладно, прости. Епт, так это она тебя на экзамене вытащила?

      – А я все думал, когда ты включишь свой мозг. Она над тобой глумилась, как над мальчиком, а ты все рубашку сушил.

      – (Марине) И ты, Брут? И ты с ними заодно?

      – Нет, Вовчик, я всегда с тобой заодно, но как упустить возможность лицезреть твою очередную мегапротупку?!

      – Ладно, вы у меня еще попляшете, сраные конспираторы. (Мне) – Ты, кстати, сильно ее обидел. Нет ничего тупее, чем вот так просто взять и уйти от такой девушки.

      От радости я был ни жив ни мертв. Пусть Пауст назовет меня последними словами, но Юля вчера приехала именно ко мне и ради меня она рискнула своей аспирантурой!

      …

      В комнату вбежала пятилетняя племянница Пауста Арина.

      – А можно я прочитаю дяде Роме стихотворение?

      Пауст хотел ее прогнать, но Марина возразила:

      – Конечно, принцесса, мы слушаем!

      Аря сделала серьезное лицо и прочитала с выражением:

      Бедный ежик ежится —

      Все ему не можется:

      Искривилась рожица

      Посинела кожица.

      Мать его тревожится —

      Вот забот умножится!

      Девочка сделала реверанс и посмотрела на нас выжидающе. Рука с марлечкой оторвалась от моей синей спинки и застыла над тазиком: кап, кап…

      Я посмотрел на Пауста, обернулся к Марине, что-то пробежало между нами – и мы заржали так, как не ржали никогда в жизни.

      Мы с Паустом свалились на пол, скорчившись в конвульсиях и давясь от смеха.

      Пауст хрюкал, сопел и плакал. Он силился сказать «ежик», но у него получалось только «ё», и дальше его колбасило с новой силой.

      Когда мы пытались посмотреть друг на друга, то новая волна ржача захлестывала нас и прибивала к полу.

      Марина закрыла лицо руками и беззвучно тряслась на стуле. С трудом собравшись, она махнула рукой Арине, что та может идти.

      …

      Даже через несколько минут, когда основная волна спала, мы избегали встречаться взглядом, опасаясь очередного приступа.

      Это было море, нет – океан позитива! В мире больше не существовало ни Мерзлякова, ни ментовки, ни живодерни.

      Радость и беззаботность молодости фонтанировали из нас, сердца были наполнены любовью друг к другу, все стало правильно и хорошо, и все будет хорошо!

      И тут я понял, кто мне нужен здесь и сейчас и до конца жизни! Я знаю, что смогу пройти все ради нее!

      – Пауст, набери Юлю. Я такой дурак, и я так счастлив!

      – Набираю!

      …

      Но телефон зазвонил сам. Пауст взял трубку и сказал: «Да, он здесь».

      – Ромыч, срочно спускайся вниз. У подъезда служебная машина отца.

      Я вытер слезы, обнял Пауста и Марину и пошел к лифту. Возле лифта стоял то ли спецназовец, то ли