Потерянные боги. Бром

ночи, когда, бывало, казалось, что стены камеры валятся ему на голову.

      – Триш, – прошептал он.

      Она пошевелилась и перекатилась на другой бок, повыше натянув на себя простыню. Только теперь, увидев ее лицо, он вдруг понял, как же сильно он соскучился по ней – по ее ленивой улыбке, по дурацким смешкам – у него даже слезы на глаза навернулись.

      – Триш, – шепнул он опять, немного громче.

      Она нахмурилась, чуть приоткрыла свои ярко-зеленые глаза.

      – Триш.

      Она приподняла голову, смахнула с лица длинные вьющиеся пряди. Глаза широко распахнулись, она ахнула. Сейчас закричит, это было ясно. Но тут страх на ее лице сменился замешательством, и – вот оно! – улыбкой. Какую-то секунду Чет был уверен, что все будет так, как он задумал. Улыбка Триш медленно потускнела.

      – Чет? – Она села, легким движением придвинулась к окну. – О, черт. Какого хрена ты здесь делаешь?

      У Чета было такое ощущение, будто его лягнули в грудь.

      Она покосилась назад, в сторону двери.

      – Если папа узнает, что ты здесь, он тебя застрелит.

      Чет пожал плечами.

      – Нет, он правда тебя застрелит. Уж ты-то должен понимать.

      Он понимал. Он знал, что судья Уилсон и правда его застрелит, потому что сказал ему это лично, глаза в глаза – если он когда-нибудь подойдет к его дочери, то закончит на дне трясины Спайси. И Чет знал, что судье это сойдет с рук, потому что в графстве Уолкер у судьи было полно друзей, и делать он мог практически все, что бы ни взбрело в голову.

      – Ты меня слышишь? – спросила Триш, заметив, что он, не отрываясь, глядит на ее живот, круглившийся под ночной рубашкой.

      – Это взаправду, – сказал Чет.

      Она вздохнула, положив руку на живот, и грустно улыбнулась ему.

      – Взаправду, взаправду. Месяц еще остался.

      Раз, наверное, тысячу Чет репетировал то, что собирался сейчас сказать. Но когда настал момент, все придуманные заранее слова вдруг куда-то подевались.

      – Триш, – выпалил он. – Я хочу, чтобы ты уехала со мной.

      Он был уверен, что она рассмеется ему в лицо, но этого не случилось. Наоборот, ее лицо вдруг затопила глубокая, абсолютная печаль.

      – Чет… Я не могу.

      – Ты можешь. Машина стоит внизу, у дороги. У меня все продумано. Я…

      – Чет.

      – Триш, ты только послушай…

      – Нет, Чет, это ты послушай, – резко сказала она, и он осекся. – Я не могу на тебя положиться. Как бы мне ни хотелось, я не могу.

      Он хотел ответить.

      – Прекрати, Чет. Просто прекрати. Ты что, правда, думаешь, что я готова сбежать в Тимбукту с человеком, который живет за счет торговли травкой? И единственное, чего он хочет добиться в жизни – починить свою старую машину? Подумай, Чет.

      – Я думал над этим. Много. – Он вытащил порядком помятое письмо, то, которое она послала ему в тюрьму. – Каждый день.

      Она не сводила глаз с письма.

      – Я – новый человек.

      Она