Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня (сборник). Тахира Мафи

я стою в своей гардеробной – голый, голодный, уставший. И босиком. Это очень далеко от идеала.

      Мой шкаф разделен на несколько секций. Рубашки, галстуки, брюки, блейзеры и ботинки. Носки, перчатки, шарфы и кители. Все рассортировано по цветам, затем по оттенкам каждого цвета. Каждый предмет одежды тщательно подобран и сшит на заказ в точности по моему размеру. Я чувствую себя не в своей тарелке, пока не одет с ног до головы, – это часть моего «я», и именно так я начинаю свой день.

      Я не имею ни малейшего понятия, как мне одеться самому, без посторонней помощи.

      У меня дрожит рука, когда я тянусь к небольшой синей бутылочке, которую мне дали утром. Я кладу две квадратные таблетки на язык и жду, пока они рассосутся. Не могу сказать, как именно они действуют, я только знаю, что они помогают восстановить кровопотерю. Так что я прислоняюсь к стене, пока голова не становится ясной и я могу уверенно стоять на ногах.

      Сначала я надеваю носки. Эта простая процедура требует больше усилий, нежели убить человека. В какой-то момент мне становится интересно, что врачи сделали с моей одеждой. «С одеждой, – говорю я себе. – Только с одеждой». Я сосредоточен только на одежде, в которой был в тот день. И ничего больше. Никаких деталей.

      Ботинки. Носки. Брюки. Пуловер. Мой китель со множеством пуговиц.

      Со множеством пуговиц, которые она рывком расстегнула.

      Крошечное воспоминание, но его достаточно, чтобы вызвать острую боль.

      Я стараюсь отбросить его, однако оно не уходит, и чем больше я стараюсь от него избавиться, тем быстрее оно превращается в чудовище, с которым я уже не в силах совладать. Я даже не отдаю себе отчета в том, что в изнеможении прислонился к стене, пока не начинаю ощущать расползающийся по всему телу озноб. Я тяжело дышу, зажмурив глаза, пытаясь избавиться от внезапно охватившего меня чувства унижения и стыда.

      Я знал, что она испытывала сильный страх, даже ужас, но никогда не думал, что эти ее чувства относятся ко мне. Я видел, как она оттаивала в то время, когда мы виделись. Шли недели, и казалось, будто она чувствовала себя комфортнее. Счастливее. Раскованнее. Я позволил себе увериться, что она видела некое будущее для нас обоих, хотела быть рядом со мной и просто считала, что это невозможно.

      Я и не подозревал, что ее новообретенное счастье имеет отношение к Кенту.

      Я провожу здоровой рукой по лицу и зажимаю ладонью рот. Вспоминаю то, что говорил ей.

      Едва заметный вздох.

      Как я касался ее.

      У меня сжимаются челюсти.

      Если бы это было просто некое сексуальное влечение – уверен, я бы не страдал от столь невыносимого унижения. Но я желал гораздо большего, нежели просто ее тела.

      В тот же миг я буквально умоляю свой разум вообразить стены и ничего больше. Стены. Белые стены. Бетонные блоки. Пустые комнаты. Открытое пространство.

      Я мысленно возвожу стены, пока они не начинают рушиться, и усилием воли заставляю выситься все новые и новые преграды. Я продолжаю строить их, оставаясь неподвижным, пока мой разум не становится чистым и незамутненным. В нем остается