Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня (сборник). Тахира Мафи

замечаю, что на нем футболка с фабричными дырами и темные джинсы. Сколько же времени я не видела никого в джинсах! Военная форма, хлопковое белье и дизайнерские платья – все, с чем я сталкивалась за последнее время.

      Мне стыдно перед Кенджи.

      – Я запаниковала, – объясняю я, переплетая пальцы.

      – Я так и понял. – Он приподнял бровь.

      – Прости.

      – Да ладно.

      – Ты выглядишь лучше.

      Он улыбается. Потягивается. Прислоняется к стене, сложив руки на груди и скрестив ноги.

      – Трудно тебе, наверное.

      – В смысле?

      – Смотреть на мое лицо и сознавать, что я был прав: зря ты сразу отказалась. Но я не гордый и охотно тебя прощу.

      Я смотрю на него открыв рот, не зная, захохотать или швырнуть в него чем-нибудь.

      – Не заставляй меня дотрагиваться до тебя.

      Кенджи сокрушенно качает головой.

      – Непостижимо, как можно так клево выглядеть и быть такой в прямом смысле недотрогой! Кенту, гаду, повезло.

      – Простите. – Психолог встал. – Вы закончили? – Он смотрит на Кенджи. – Ты вроде по делу пришел.

      Кенджи оттолкнулся от стены и выпрямился.

      – Да. Слушай, Касл хочет тебя видеть.

      Глава 44

      – Сейчас? – Блондин растерян больше, чем я. – Но я еще не закончил осмотр!

      Кенджи пожал плечами:

      – Он хочет ее видеть.

      – Кто такой Касл? – спросила я.

      Блондин и Кенджи посмотрели на меня. Кенджи отвел глаза, Блондин – нет.

      – Кенджи не рассказал вам, куда вы едете?

      – Нет, – неуверенно говорю я, бросая взгляд на Кенджи, упорно рассматривающего пол. – Он ничего не объяснил. Сказал, знает одно безопасное место и может нам помочь…

      Блондин приоткрывает рот, затем начинает хохотать, всхрапывая. Встает и протирает очки подолом рубашки.

      – Ну ты и засранец, – говорит он Кенджи. – Почему ты ей правду не сказал?

      – Тогда она никогда сюда не поехала бы.

      – Откуда тебе знать?

      – Она чуть не убила меня!

      Я перевожу взгляд с одного на другого, со светлых волос на черные и обратно, и наконец не выдерживаю:

      – Что происходит? Я хочу видеть Адама и Джеймса. И дайте мне какую-нибудь одежду!

      – Ты голая? – Кенджи вдруг забывает обо всем на свете, вглядываясь в мою простыню.

      Невольно покраснев, я раздраженно отвечаю:

      – Блондин говорит, мою одежду уничтожили.

      – Блондин?! – взвился белокурый психолог.

      – А вы не представились!

      – Уинстон. Меня зовут Уинстон, – сообщает он.

      – Вы что-то говорили о костюме для меня?

      Нахмурившись, он смотрит на часы.

      – Сейчас у нас нет времени этим заниматься. Дай ей что-нибудь надеть, – обращается он к Кенджи, который по-прежнему, не скрываясь, пялится на меня.

      – Я хочу видеть Адама.

      – Адам пока не готов вас видеть. – Блондин Уинстон кладет ручку в карман. – Мы сообщим вам, когда он очнется.

      – Как прикажете вам доверять, если вы не позволяете мне