Суррогат любви. Substitute for love. Милана Смоленская

что мне делать!

      Милана попробовала оттолкнуть его.

      – Командуй у себя в офисе.

      Он вдавил её в стену, жадно целуя дерзкий рот. Милана обняла его, прижимаясь к нему всем телом.

      – Если босс – докажи, – прошептала она, больно кусая его за ухо.

      – Ну ты попала…

      Утренний протест преобразовался в желание утвердиться. Желание, ещё более разогретое вызывающим поведением Миланы. Судя по её ответной реакции, она тоже очень хотела отстоять свои оскорблённые блины и притеснённые права. Встреча двух порывов сулила разрушения. Спешно поднявшись на второй этаж, они ввалились в спальню, но не дошли до кровати, вновь прильнув к стене.

      Картина, висевшая справа, трепетно дрогнула, Милана вскрикнула, платье треснуло.

      – Страсть рвётся наружу, – прокомментировал Аркадий и получил несколько чувственных царапин по спине.

      Длинные ногти вдавились в его кожу, Милана смотрела на него с каким-то новым дерзким огоньком в глазах, подзадоривая, накаляя.

      Секс был жёстким. Накопившиеся противоречия решались резко, громко, страстно, оставляя заметные следы на коже и неизгладимые впечатления в памяти.

      Наконец, с финальным громким аккордом Милана сползла по стенке, глядя на него остекленевшими от счастья глазами. Он помог ей подняться и восстановить равновесие.

      – Как тебе полезно думать, оказывается, – восхищённо выдохнула она, прижимаясь к нему.

      Её сердце бешено билось, волосы, давно покинувшие пучок, были взлохмачены, губы горели, взгляд выражал всё то, что он чувствовал.

      – Ты такой… – прошептала она.

      – Босс, – подсказал Аркадий, увлекая её на кровать.

      – Боссом будешь, когда работать начнёшь, – с вызовом сказала она, быстро обретя прежнюю собранность и деловитость.

      – Вот в кого ты такая? – спросил Аркадий.

      Прежнее раздражение сменилось нескрываемым восхищением.

      – Неуёмная? – подсказала Милана.

      – Наглая, – сказал он ей в губы.

      – Сам выбрал. Remember? – напомнила она.

      Fuck yeah. Это мой выбор. Неужели кому-то этого мало? Не понял ваще, чё ещё надо?

      Милана смотрела на него и улыбалась. Её волосы разметались по подушке. Она выглядела ещё более красивой, чем за завтраком.

      – Ты – как цветок, – Аркадий ощутил внезапный порыв вдохновения.

      – Какой цветок? – спросила Милана, глядя ему в глаза.

      – Какой-то красивый, – он провёл рукой по её лицу и запустил руку в волосы, золотящиеся в солнечных лучах. – Ты вкусно пахнешь, тебя приятно трогать, ты распускаешься утром…

      – Я не распущенная! – гневно перебила Милана и попыталась сесть.

      – Да куда ты, блин, – Аркадий остановил её. – Это было сравнение. Цветы утром распускаются, чтобы радовать своей красотой, в курсе?

      Милана посмотрела на него и рассмеялась.

      – Потомственный поэт, – сказала она.

      – Почему потомственный? – не понял Аркадий.

      – Потому