Суданская трагедия любви. Евгений Николаевич Бузни

сторон мужичков в белых хитончиках, которые мгновенно заполняют кузов, а опоздавшие повисают сосульками на бортах. Машина так и ушла, почти не останавливаясь.

      Между тем, надо ж мне с дороги умыться. Иду к Идрису, интересуюсь, где я могу принять ванну или душ. Всё есть, оказывается. Душевые спарены с туалетами, в которых не работают сливы воды, а потому первое появление в санузле такого плана едва не вызвало у меня неприятные последствия от подступившей к горлу тошноты. Ванная комната находится отдельно, и как раз в ней я вижу ползущего по полированной поверхности ванны нечто, напоминающее скорпиона или что-то вроде того, что начисто отбивает у меня охоту причаститься к цивилизации.

      Узнав в довершение ко всему, что горячей воды во всём Хартуме нет, я, ласково улыбаясь, благодарю за оказанное внимание и иду в свою комнату умыться элементарно под краном умывальника, который к счастью в номере имеется.

      Пресытившись первыми впечатлениями от отеля, отправляюсь в город. На узеньких улочках огромного, как я понимаю, города мусорные дорожки и кучи мусора вполне заменяют цветники разнообразием красок. Дома максимум в три этажа, но в основном одноэтажные с плоскими крышами. Но это ведь не центр. Та часть города, где я нахожусь, представляется сплошным торговым хаосом. Торгуют чем угодно и где угодно: на всех тротуарах, на каждом углу, под любым деревом. Все двери, выходящие на улицу – это двери магазинов, между которыми порой нет ни малейшего свободного пространства.

      Кричат продавцы бананов и апельсинов. Бойкие мальчишки предлагают жевательные резинки и шариковые ручки. Тут же ряды туфель и босоножек, на столике часы и кольца, на земле горками палочки или стебли, которые покупатели разламывают и жуют. Думаю, что это сахарный тростник. Мужчина несёт на голове корзину с большими жёлтыми плодами. Мне пока они неизвестны. Другой мужчина сидит на земле, скрестив перед собой ноги, и ест руками из тарелки. Одни мальчишки гоняются друг за другом, другие уже увязались за мной, протягивая ко мне руки и бубня одно и то же. Но меня предупредили в посольстве, что стоит одному дать копейку и от тебя не отвяжется целая толпа. Эти дети будущее Африки. Сейчас они просят подаяния без какого-либо стеснения, а через секунду будут смеяться и прыгать, не понимая всего ужаса такой жизни. Им неизвестна другая, они ещё не знают, что можно спокойно ходить в школу и быть уверенным, что голод не стянет тебе живот, что можно носить красные галстуки и с замиранием сердца стоять на пионерской линейке, салютовать красному знамени и памяти павших героев, ходить в туристические походы и петь пионерские песни у костра.

      Всё, что в нашей стране кажется таким естественным, и что иногда мы даже сами не ценим, здесь совершенно отсутствует. Если этим детям бросят на улице пиастр, они кинутся отнимать его друг у друга, и никто не обратит на них внимания.

      Грязные, почти раздетые, они будут через несколько лет не просить, а требовать и отстаивать свои права, как это делают сегодня студенты