Без права на жизнь. Роман Рейн

смотрел на лицо старика, но не узнавал его. Его глаза были смутно знакомы… Но вот все остальное – нет.

      – Я – Верден Хак. Помнишь такого? Учились вместе, спали в одной казарме, вместе летали во время практических занятий… – сиплым голосом объяснил старик.

      Такого поворота событий Овальд никак не ожидал. Когда он очнулся после криоконсервации, то конечно же вспоминал о родителях и друзьях. Но он даже мысленно не мог предположить, что кто-то из них все еще жив, спустя столько лет.

      Наверное, Овальд даже мог назвать Вердена своим другом, если бы не боялся этого слова. Значение слова «друг» обязывает к обязательному общению и регулярным совместным развлечениям. Овальду всегда нравилась свобода выбора. Он редко кого мог назвать другом, и даже как-то стыдился когда его самого так называли.

      – Профессор Верден, я сдал зачет? – тихо напомнил о себе курсант.

      – Да, да… Конечно. – Устало проговорил Верден. – У вас прекрасные навыки пилотирования. Ставлю вам высший балл. Можете идти.

      – Всего доброго. – Сказал студент и покинул аудиторию.

      Овальд присел на край дивана и спросил Вердена:

      – Он же бездарь. А ты ему «высший бал» ставишь?

      – И как ты определил, что он бездарь? – спросил Верден, и опять устало прилег на диван.

      – Может все-таки врача вызвать? – встревожено спросил Овальд, и получив отрицательный ответ, начал объяснять. – Этот малец растерялся, увидев, как ты корчишься от сердечного приступа. Любой пилот должен сохранять трезвый рассудок в даже не значительной экстремальной ситуации. Ведь возможно случиться такое, что корабль потеряет управление при посадке и пилоту в последние секунды своей жизни нужно с холодным расчетом сделать так, что бы взрыв от рухнувшей ракеты принес как можно меньше вреда людям. А этот твой отличник, потерял дар речи даже от того, когда я повысил на него голос. Он безнадежен.

      – Возможно, ты и прав. Вот только он лучший студент на потоке. Видел бы ты остальных.

      – Совсем все плохо? – поинтересовался Овальд.

      – Некоторые даже теряют сознание, глядя в монитор. А есть кадры, которые закатываются в приступе эпилепсии. – грустно махнул рукой Верден.

      – Да уж, действительно ценные кадры. А какой смысл таких учить?

      – За них платят деньги. Это частная школа, поэтому мы обязаны обучать любого.

      Овальд почувствовал нервную вибрацию чипа под кожей. Видимо, сотрудник скорой помощи все же обиделся на него и выписал ему штраф.

      Вердену, судя по всему, стало заметно лучше. Его лицо приобрело, наконец, человеческий цвет кожи. Сидел он свободно, лишь иногда прикладывая руку к сердцу, как бы вслушиваясь в него.

      – Знаешь, Овальд. Смотрю я на тебя и даже в душе помолодел! Как-будто я сейчас очутился в училище и сижу с тобой беседую в перерыве между занятиями. Спасибо тебе, за то что ты появился именно сейчас.

      – Я тоже рад тебя видеть именно сейчас. – ответил Овальд. На самом деле, конечно жеон был рад увидеть старого приятеля, но как-то тяжело было