Смерть волкам. Книга 2. Анна Чеблакова

ответила Морика. – Ты слишком горяч, Мордрей. В бою это хорошо, но среди людей нужно быть незаметным, скользким и быстрым. Если ты или я займёмся стариком сами, это нас выдаст.

      – Но ведь гонцы от Кривого Когтя передали приказ – мы должны напасть на город!

      – Мы нападём на него в полнолуние, не раньше! Но до полнолуния ещё почти месяц, а за этот месяц старый козёл сумеет настучать кому угодно… Приведи Длинноту.

      – Длинноту? Но ведь он ранен.

      – Его рана – просто ерунда. Она не помешает ему придушить старика за минуту. Хотя нет, не приводи его ко мне. Передай ему мой приказ, и всё. Пусть не забирает у него деньги, с него станется – когда мы захватим Тенве, денег будет полно.

      Щен, сидевший за стеной, вдруг начал петь. Пел он какую-то глуповатую сентиментальную песенку тридцатилетней давности, которую, вероятно, слышал в дни своего детства, ещё до того, как Кривой Коготь обратил его и он потерял своё имя. Морика приподняла голову, вслушиваясь в глупенькие слова, и на её лице вдруг проступило что-то, отдалённо напоминающее жалость. Мордрей же смотрел только на неё, и страсть в его лице придавала ему какое-то безумное выражение.

      – Мне идти прямо сейчас, моя госпожа? – глубоким глухим голосом спросил он. Морика посмотрела на него и слегка усмехнулась:

      – Успеется. Пока что послушай ещё кое-что. Когда Длиннота уйдёт, сходи к мальчишке-человеку.

      – Зачем? И так понятно, что с ним делать.

      – Что? – резко спросила Морика. Мордрей пожал плечами:

      – Обратим его в полнолуние, а книгу просто сожжём.

      Морика цепко глянула на него, трогая чёрным ногтём болячку в уголке рта:

      – Он говорил, она дорого стоит.

      – Моя госпожа, эта книга – всего лишь несколько кусков сухой кожи и пара деревяшек.

      – Я не думаю, что парень врал, – покачала головой Морика. Она потянулась, закинув руки за голову, и её грудь, скрытая под курткой грубого сукна, слегка приподнялась. Мордрей смотрел на неё жадным взглядом. Не обращая никакого внимания на его взгляд, Морика нагнулась и вытащила из-под стола допотопный фанерный чемодан, обтянутый выцветшей тканью. Положив его на столешницу, она откинула его крышку, застёжка на которой давно сломалась. Чего только там не было: куски старых тряпок, два свёрнутых пояса, пустой патронташ, жестяная расписная коробочка (обычно женщины хранят в таких коробочках нитки, иголки, булавки, клипсы, а Морика складывала туда бритвенные лезвия), гигантская катушка чёрных ниток, пара толстых шерстяных носков. Кроме всего этого, там лежал довольно объёмистый мешочек, в котором когда-то лежали сухари, украденные маленькой Морикой из буфета одной деревенской старухи, а теперь он был наполнен маленькими трофеями, которые вервольфиня любила забирать у своих жертв. Здесь, например, покоилась тонкая тесёмка, которой когда-то перевязывала волосы Веглао. На самом верху лежала завёрнутая в грязную тряпку «Ликантропия». Морика вытащила её и положила на стол. Старая