Лиловые цветы. Повесть. Ольга Владимировна Покровская

покачал головой.

      – Не всех. Я езжу идеально… подозрений не вызываю… за что меня тормозить?

      Они катились по пустынной Москве, сбрасывающей осенние листья. Максим выехал на Третье транспортное, и они понеслись мимо указателей и развязок, оставляя по сторонам искрящиеся огнями чудовищные гиганты. Наблюдая свечение усталого города, Вита покорно фиксировала в себе, словно со стороны, сосуществование разнородных тенденций: тихого восторга от обретения цели и смысла – и бьющегося в жилке на шее ужаса от преступной порочности этой цели. Два противонаправленных чувства боролись глубоко, практически не отражаясь на ее внешности и поведении. Она удивлялась, что параллельно еще может разговаривать с Максимом и даже давать ему советы.

      – Как ты не боишься аварии, – озаботилась она. Она считала долгом уберегать Максима от опасностей – из-за очевидной вины перед ним.

      – Не боюсь, – объяснил Максим, скользнув ладонью по рулевой обшивке. – Я просто смотрю по сторонам, глаза же есть… Если любишь машину, не попадешь в аварию. Они понимают. – Он посмотрел в зеркало заднего вида. – Отладишь, руками переберешь… она хорошие руки чувствует.

      – Мистика какая-то, – пробормотала Вита. Сегодня было слишком много странного.

      – Никакой мистики. Перед тем, как за руль сесть, надо с ней поговорить… спросить ее: ты на меня не сердишься? Все в порядке? И когда трогаешься – понимаешь. Если у нее настроения нет – возвращайся на базу.

      Он, отвлекаясь от дороги, повернулся к Вите и коснулся ее агатовым взглядом. Вита мысленно отстранилась, и ее кольнуло: до чего непохожи глаза близких к ней мужчин.

      – А как у этого… чуда… с настроением?

      – Не обижай технику, – велел Максим. – Она славная… ее сердить опасно. Один мужик у нас чинился… сядет за руль и рассказывает, как шину продаст. А машина не любит… И все из нее вынес: освежитель вынес… магнитолу демонтировал… чего ж удивляться, что потом чуть не всмятку в стоящие влетел, с управлением якобы не справился. Не надо было языком молоть.

      Вита подумала, что Павел Сергеевич выигрывает в сравнении с Максимом: отчим даже не умел водить – не тратил силы на бездушные железки…

      – Как-то просто получается, – возразила она. – Люби себе машину, и в аварию не попадешь.

      – Сложно. Это уметь надо.

      – Что – уметь?

      – Ну, это. Чувствовать.

      Максим покосился на Виту – ей почудился намек, но она задумчиво кивнула, соглашаясь. Фраза оказалась созвучна ее настроению: надо уметь чувствовать. Вот ей бы хотелось любить, как нужно, Максима – честного, умного, деятельного, открытого… – а она, хотя нельзя категорически, любит Павла Сергеевича и ничего не может поделать.

      – Еще, конечно, управление, – продолжал Максим после паузы. – Вся лирика годится, если управлять умеешь.

      Максим водил с детства, знал все тонкости, участвовал в каких-то учениях – или показательных выступлениях – по экстремальному