И посетителя посетила смерть. Книга I. Тайная грамота. Людмила Прошак

выбор на самой стойкой – по здравости рассудка и силе характера. Ею оказалась Параскева, едва державшаяся на ногах.

      – Здравствуй, матушка! – окликнул Кирилл бывшую супругу.

      – Кирюша? Не ждала я тебя. Сегодня опять плохо, ноги совсем отнялись, а Бог никак забрать меня не хочет.

      Личико её сморщилось не то от боли, не то от обиды. Она лежала, перебирая истончавшими руками чётки. Послушница с безмолвной заботой подоткнула покрывало. Розовощёкая, она стыдилась своего пышущего здоровья и, как все, побаивалась настоятельницу. Параскева закрыла глаза, чётки скатились на пол. Послушница проворно вложила их ей в руки. Кириллу показалось, что Параскева позабыла о нём, но тут его настиг властный вопрос:

      – Зачем пришёл?

      – Влип я, матушка, – просто ответил Кирилл. – Пустыньку нашу лихие люди спалили, товарища моего едва не убили.

      – Анисья, ступай, – отпустила Параскева послушницу.

      – Лихоимцы напали? – цепко приступила к опросу настоятельница.

      – Всё много хуже. Монахи, думаю, нас сожгли.

      – Мона-а-хи? Может, разбойники иноков побили да в их рясы нарядились?

      – А лихоимцы книжки бы воровать стали?!

      – Кни-и-жки… – задумчиво протянула Параскева, не умевшая читать даже по слогам. – Ты с товарищем своим нашему скиту беды не натвори!

      – Что ж, уйти нам, что ли? – попытался улыбнуться трудник.

      – Спрячем, подлечим, подкормим, – устыдилась настоятельница. – Но ни с кем не говорить, никуда не ходить, еду вам Анисьин сынишка носить станет. Чай, не чужие.

      Глаза матушки Параскевы неожиданно увлажнились, и за этими слезами смутно угадывалась прежняя Глафира.

      – У черницы – сын? – смутившись, брякнул Кирилл.

      Настоятельница поджала губы.

      15

      Великое княжество Тверское,

      р. Волга, скит, в двух днях пешего пути

      от Оршина монастыря,

      в год 6917 месяца студеня в 18-й день,

      утреня

      Новоявленный стригольник. Письменные свидетели

      Хворь отпустила Епифания в одночасье. Трудник не заметил, как тот открыл глаза: был погружён в чтение.

      «И не добивался он владычества, не вертелся, не старался, не выскакивал, не подкупал, не давал посулы. Не дал ведь он никому ничего и никто ничего не взял у него за поставление – ни дара, ни посула, ни мзды…»

      Епифаний упал бы, если бы не подскочивший Кирилл. Опираясь на его плечо, Епифаний добрёл до стола, сурово глянул сначала на книгу, потом – на трудника. Тот, робея, закрыл «Житие».

      – Возрадовался, что читать выучился, строчки зришь?

      – Не этому радуюсь, – протестующее покрутил головой Кирилл, – а тому, что между строк различить сумел.

      – И много успел разглядеть? – колко полюбопытствовал Епифаний.

      – Да немало! – Кирилл вновь потянулся к книге, прочёл негромко, но внятно.

      «Нечего ведь было ему дать, ибо богатств он не стяжал и ему самому