Вронский. Сценарий невышедшего фильма. Йован Маркович

атакуют… Господин Черняев вызывает Вас к себе.

      Вронский вскакивает с походной койки.

      На скамейке рядом лежит его форма, стоят вычищенные до блеска сапоги.

      Гаврила подает вещи Вронскому.

      Утро. Военный лагерь.

      Лучи восходящего солнца играют в каплях дождя на листве. Они кажутся то блестящими искрами, то зажженными свечами. Небо над деревьями ясное, прочищенное ночным дождем. В полном несоответствии с этой картиной раздается гул далеких и близких взрывов и человеческие голоса, среди которых выделяются резкие команды. Голоса заглушает звон оружия и скрип железа, ржанье коней. Идиллическая картина исключительно красивого утра превращается во всеобщий хаос и сумятицу. Лагерь пришел в движение. Курьеры галопом носятся повсюду. Все смешалось. Обозные телеги, волы, кони, все это движется в разных направлениях, вызывая еще большую давку. Отряды разных родов войск поспешно снимаются с места. Перед выстроенными ротами на конях – их командиры. Черные жерла пушек пока угрожающе молчат.

      Перед штабом Черняева десяток солдат держат под уздцы оседланных коней. Близкие взрывы пугают лошадей, они встают на дыбы. Солдаты изо всех сил пытаются их удержать.

      В штабе генерала над картами, которые теперь разложены везде – и на кровати, и на полу, и на столе, – согнулось с десяток офицеров, главным образом, высшие чины. Среди них Вронский и Стоян. Взрыв снаряда раздается совсем близко. Все качается, фигуры падают с карты. На офицеров сыплется пыль. Но они подчеркнуто игнорируют это, будто хотят друг перед другом блеснуть храбростью.

      Черняев приказывает Стояну:

      – Взгляните, не пострадала ли какая-нибудь лошадь?

      Стоян выходит. Черняев исподлобья наблюдает за Вронским. Зло, будто хочет сказать: «Это война, красавчик… Обольститель… Это тебе не Петербургские балы». Обращается к Вронскому:

      – Как Вам все это нравится, граф? Весело, не правда ли? Несколько иначе, чем на Петербургских балах. Ну, что поделаешь, война! – Вронский в ответ на эти бестактные слова Черняева только морщится. – Поэтому Вы уж нам простите, что не подготовили Вам прием получше…

      Ответ Вронского холоден и почти высокомерен:

      – Я хочу лишь как можно скорее приступить к выполнению своих обязанностей, Ваше превосходительство.

      Черняев смотрит на него иронически. Входит Стоян:

      – Все в порядке, только кони перепугались.

      Черняев продолжает объяснять позицию присутствующим:

      – Это неожиданное нападение турок – лишь обманный маневр. Главное нападение будет на нашем восточном крыле, вдоль реки Тимок. Они хотят зайти к нам в тыл и окружить.

      Стоян вступает в разговор:

      – Если позволите возразить: все донесения сообщают, что главное направление движения турецких сил – вдоль реки Морава. Мы как раз на этой линии. Я думаю…

      Черняев резко обрывает его:

      – Что за проклятая страна! Все хотят думать. У каждого свое мнение. Нечего тут думать. Турки не настолько