Зеркало смерти. Анна Малышева

коробочке оставалось еще шестнадцать таблеток. Анюта, улегшись в постель и привычно положив рядом кошку, выпила их все до единой. Записки она не оставила.

      Глава 2

      – Я не верю в самоубийство.

      Наташа произнесла эти слова, даже не повернув головы. Рано утром муж застал ее на веранде, пока еще тенистой. Солнце попадало сюда ближе к полудню. Женщина сидела в шезлонге и сосредоточенно разглядывала аккуратно возделанный участок.

      – Ты будешь завтракать? – спросил он, натягивая майку. – Я не знаю, где тут что. В шкафах ничего не найдешь, все стоит вперемешку.

      Наташа выбралась из шезлонга и молча прошла на кухню. Ей удалось найти пару яиц, немного масла и серую крупную соль в пакетике. Молодую зелень принесли с огорода. Супруги съели скромный завтрак в молчании. Жена без аппетита отщипывала кусочки черствого хлеба и запивала их чаем. Яичница досталась Павлу целиком.

      Поминки по Анюте справили вчера, в кафе. Узнав о смерти сестры, Наташа была слишком потрясена, чтобы заниматься стряпней. Были соседи, всего несколько человек, знакомых женщине с детства. Пришла еще какая-то худощавая, миловидная женщина, которая не произнесла ни слова и почти ничего не съела и не выпила. Молодой рыжий священник довел всех до слез, произнося надгробное слово. Он хорошо знал Анюту и старался сделать вид, что та не была самоубийцей. Наташа, равнодушная к религии, даже не оценила его подвига, за который священник мог получить изрядный нагоняй. У него у самого глаза были на мокром месте, он всячески старался утешить сестру покойной. И это были все гости.

      – Как она могла… – Наташа убрала посуду в раковину и остановилась у окна. Все утро она как будто разговаривала сама с собой. – Ведь мы с Ваней должны были приехать на лето!

      Сын остался в Москве, у бабушки.

      – У нее не было никаких причин умирать… – твердила женщина. – Она жила так многие годы и никогда, никогда не думала о смерти! Она была счастлива и, во всяком случае, спокойна!

      Павла занимали другие мысли. Он подозревал, что пустая коробка из-под лекарства привлекла внимание следователя, который занялся самоубийством. И проклинал себя за неосмотрительность.

      – Это может нам повредить, – повторял он. – Ты – единственная наследница дома, и теперь, когда Анюта умерла, на тебя посмотрят косо.

      Наташа, казалось, не слышала. Она продолжала смотреть в окно, как будто не знала наизусть этого участка, испещренного грядками с пышно всходившими овощами.

      – У этого препарата почти закончился срок годности, – продолжал он. – Еще бы пару месяцев – и твоя сестра отделалась бы рвотой.

      – А? – обернулась та.

      – Я говорю, что у Анюты не было рецепта на это лекарство. Его может выдать только лечащий врач, а в больницу она не обращалась. Единственный врач в семье – я! Провалиться мне, если нас не заподозрят!

      Жена, казалось, не поняла. Открыла кран горячей воды, и из сеней донесся гул заработавшего