Любимец Израиля. Повести веселеньких лет. Аркадий Лапидус

за него вписываются – снова пыль до потолка! И в это время я кричу так, что стёкла дребезжат:

      – Стойте, стойте! Мы же следственный эксперимент проводим!

      Все опять на меня вылупились. Ангина ангиной, а все-таки, какой силищи у меня голос! Интересно, Шаляпин болел в детстве ангиной?..

      – Ну, чего стоишь? Проводи! – говорит Витька.

      – Бондарева стояла на подоконнике. Так?

      – Ну, – говорит Бондарева.

      – Что ну? Залезай на подоконник!

      – Зачем?

      – Затем, что надо повторить всё, как было.

      – А что повторять? Я и так всё помню. Я когда спрыгивала, кого-то нечаянно и задела. Вот так!

      И толкает эта красавица Глобина так, что тот на пол падает и, вскочив, бросается на Бондареву, а Крапивина тут же как кошка в шевелюру Глобина вцепляется. Да так, что кажется перья… то есть волосы во все стороны летят. Мальчишки заступаются за Глобина, девчонки за подруг – и пошло, и пошло… Я бегаю от них как можно дальше и ору, что мы же уже всё выяснили. Что разве так можно следственный эксперимент проводить!..

      В общем, я до тех пор кричал, пока опять по шее не заработал. Брыкнулся я, как и в первый раз, и ору так же как тогда, а никто уже внимания не обращает. Привыкли! Я ору ещё громче – хоть бы хны! Собрал я тогда весь воздух, который ещё остался в лёгких, да только хотел в последний раз по-шаляпиновски крикнуть, как чувствую, кто-то тащит меня в сторону. Поворачиваю голову – Витька!

      – Эх ты! – кричит он мне. – Следователь несчастный! Лежи тут, а то действительно раздавят!

      – Витька! – ору я что есть силы. – Утихомирь народ! Мы же спектакль так никогда не поставим!

      – Как утихомирить, как?

      – Как-как! Как в спектакле! Пусть извинятся друг перед другом!

      – И всё?

      – И всё!

      – Ну, ты даёшь! – кричит Витька и хватает ножку от стула, который разгрохали ещё до нас.

      Подбегает он к отопительной батарее и начнет так колотить по ней, что кажется потолок рушится. Все шарахаются в разные стороны, а Витька кричит:

      – Стойте, стойте! Идея есть! Идея! Глобина Бондарева толкнула нечаянно!

      – Ну и что? – кричат все.

      – А то, что надо как в спектакле! Пусть Бондарева извинится перед Глобиным, Глобин перед Крапивиной. И так по кругу!

      – Ещё чего! Стану я перед кем-то извиняться! – тяжело дыша, выговаривает Глобин.

      – Извинись, кругляк! – цедит Витька сквозь зубы.

      Сморщился Глобин и вдруг как схватит шляпу! Да как сделает реверанс перед Крапивиной, а после неё перед Бондаревой, а после неё…

      – Извините! Извините! Извините! – кричит и приплясывает.

      Крапивина и остальные девчонки аж в сторону шарахнулись от неожиданности.

      Ушам своим не верят…

      Витька же времени не теряет.

      – Давайте репетировать! – кричит он. – Нужный спектакль, нужный!..

      И снова началась репетиция. И хотя опять вся слава досталась Витьке, и он снова был в центре внимания, но я на него не в обиде. Что я без Витьки?

      Так…

      Комик в жизни…

      Алло,