Последняя лошадь. Владимир Кулаков

почему же, дорогой мой дядя Фира! – Валентина сверкнула белозубой улыбкой и серо-зелёными глазами. – Мы тоже в сетку ныряем десятки раз, пока попадём в руки к ловитору.

      – Мимо рук твоего отца может пролететь только законченный бездарь, да и то я сомневаюсь. Как он там, кстати? Петровичу привет передавай. Может, как-нибудь соберусь, приду к вам на Цветной. Ладно, воркуйте, мастера! – Земцев тяжело опираясь на трость, пошагал с манежа в учительскую на «разбор полётов».

      – Дай я тебя поцелую, мой милый Пашенька! Лично мне всё понравилось, даже завалы. Ты так артистично их обыгрываешь – залюбуешься!

      – Да уж! – Пашка сделал попытку улыбнуться и с удовольствием подставил Валентине губы.

      – Так-так! У Пашки обнимашки-целовашки! – словно из-под земли появилась Серебровская. Она натянуто улыбалась, ревниво поглядывая на роскошную фигуру уже известной воздушной гимнастки. На Валентину то и дело с восхищением засматривались студенты, которые побывали на программе в Старом цирке, а педагоги уважительно раскланивались.

      – А у Вали – трали-вали! – игриво парировала она и тряхнула водопадом каштановых волос. В мочках её ушей заиграли любимые Пашкины серьги с камнями «Блэк Стар».

      – Ух ты! Красота какая!

      – Нравится?

      Нателла с восхищением и плохо скрываемой завистью смотрела на светящиеся перекрестия в чёрных камнях.

      – Ещё бы!..

      Валентина убрала волосы назад и неторопливо вынула серьги.

      – Держи, подруга! Когда ещё поедешь за границу, а это только там можно купить. Я брала в Индии. Тебе будет к лицу. Это любимые, Пашенькины… – Валентина с хитрецой намекнула на понимание пикантной ситуации, видя и зная, как Серебровская во всю старается завладеть вниманием её парня.

      Нателла торопливо воткнула себе в мочки серьги, словно опасаясь, что Валентина раздумает. Та спокойно и величественно наблюдала за своей гипотетической соперницей.

      – Хм, я же говорила – идёт! Да, Пашенька?

      Тот дёрнулся, всё его существо выражало протест. Это действительно были его любимые серьги. Он их помнил с того часу, как они встретились.

      – Пашенька, любимый мой! С прошлым надо расставаться легко! – Валентина ослепительно улыбнулась, нежно коснулась его руки и прищурила бездонную зелень своих кошачьих глаз. – Ну, что я их буду всю жизнь носить? У меня этих побрякушек!.. Кстати, Нателла, это носится вместе! – Валентина сняла с пальца перстень с таким же камнем. – Гарнитур есть гарнитур!..

      Серебровская, горя глазами, попыталась надеть подарок на безымянный палец. Перстень был великоват.

      – Подружка моя! У меня ручищи-то воздушницы! Ты его на свой средний пальчик пристрой, будет впору.

      Нателла подняла кисть, любуясь подарком и игрой камня.

      – Ну, как, Жар-птичка? – она обратилась к Пашке, излучая неподдельную радость.

      – Впечатляет… – без энтузиазма отозвался тот.

      – Спасибо,