Последняя лошадь. Владимир Кулаков

вопрос «Как называется использование устоявшихся форм в искусстве в последующих современных течениях при зарождение всего нового?» и ожидая ответа, что это, мол, «репрезентативный план», Иля Яковлевна услышала – «Репрезервативный!»

      Потупив взор, она только и нашлась что ответить:

      – М-да-а… Если использовать вашу версию, вряд ли что родится…

      Она понимала, что студенты, отслужившие в армии, с радостью «вводят» во взрослый мир своих подрастающих коллег, которые репетировали с ними бок о бок на манеже. «Дедовщина» тут процветала, но только в использовании этих несмышлёнышей в подобных ситуациях.

      Иля Яковлевна, чтобы «окрасить серость мозгового вещества», как любила она говаривать, методично гоняла своих учеников по театрам, музеям, выставкам и без этого зачёты не принимала. По словам Новодворской – это был «добровольно-принудительный акт совокупления с высоким искусством». Всё делалось для того, чтобы, как она ещё любила выражаться – «со временем блистать не только рельефами мышц, но и рельефами извилин…»

      Пашка много раз видел, как бывшие выпускники, а ныне состоявшиеся артисты, благодарили своего педагога за то, что они в Луврах, Дрезденских галереях, музеях Родена и прочих мировых сокровищницах свободно разбирались в полотнах Рембрандта, Рубенса, Веласкеса, скульптурах Поликлета и Микеланджело. Могли отличить «Мыслителя» от Аполлона Бельведерского, а при случае выдать фрагменты её лекций, обсуждая полотна Брейгеля-старшего или историю Голландского натюрморта. Это производило неизгладимое впечатление на собеседников. Акции артистов цирка взлетали до небес…

      – Так, Жарких, ещё версии есть? В этом слове пять букв – прям кроссворд решаем! – Она часто пользовалась этим приёмом, позволяя даже вольности, так лучше запоминались премудрости мирового искусства.

      Пашка знал правильный ответ. Учеником он был прилежным, на уроках постоянно записывал, что-то даже зарисовывал. Его конспект ходил по рукам. Но сегодня Пашка решил подлить масла в огонь.

      – Есть, Иля Яковлевна! На фронтоне Парфенона изображены… «три Мымры»!

      Новодворская не удержалась, хихикнула.

      – Намёк поняла. Одна из них, надо понимать – я!

      Аудитория зашлась в дружном хохоте.

      – Тишина-а! – Иля Яковлевна, постучав карандашом по столу, призвала расшумевшихся студентов к порядку. – Пустоту Торричелли, уважаемые будущие мастера советского и мирового цирка, флик-фляком не заполнишь, надо хотя бы ещё сальтишко добавлять, – намекнула она на убогость некоторых своих подопечных и на их нежелание учиться. – Перефразируя Козьму Пруткова, довожу до вашего сведения: «Акробат не должен быть, как флюс, односторонним!»

      – Почему? – среди начинающих акробатов-прыгунов обозначилось шевеление.

      – Во время ваших прыжков всё время будет тянуть в одну сторону, перевешивать…

      – Да ладно! – искренне удивился один из представителей этого жанра. Аудитория в очередной раз взорвалась смехом.

      – Всё,