Осенние беседы с мухомором. Александр Жданов

как представил кровавый след…. Вот и сейчас думаю: зачем лось к нам, к людям плыл? Может, за помощью. А мы его топором по лбу…

      Темнело. Мухомор, не оборачиваясь ко мне, сказал:

      – Сегодня тебя к себе не зову. Хочу на своей лавке поспать. А ты ступай. Вот по этой тропинке. Не сворачивай никуда – и через десять минут будешь на шоссе. И на рейсовый автобус успеешь.

      Но не шли как-то к Мухомору слова об автобусе. Для меня он по-прежнему был вневременным существом.

      Как вылечить лешего

      – Ехалку свою пока у меня оставишь, – сказал мне тогда Мухомор при расставании о покорёженном мой велосипеде. – Повод будет заглянуть ко мне.

      – Да я и без повода с удовольствием загляну, – ответил я совершенно искренне. Мухомор улыбнулся еле заметно и лишь сказал:

      – Ну-ну, давай.

      Не раз вспомнилось мне это «ну-ну», когда я в поисках мухоморовой избушки петлял по лесу, проходя по несколько раз мимо одного и того же места. Словно отводил меня кто. А, может, и сам Мухомор не пускал, не хотел ни сам видеть кого-то, ни чтобы его видели. Но я петлял, разыскивая знакомые тропы, не желая вернуться, – неведомая сила тянула меня в домик старика. «Кто он? – думал я. – Почему и на каких правах живёт в лесу в странном домике? И на что живёт? Получает ли пенсию? Есть ли вообще у него какие-то документы, родственники? Чем питается дед?». Мяса, как сам сказал Мухомор, давно не ел. Скорее всего, не ел и птицу. Обмолвился как-то: «Завёл было курей, да куда там. Разве в лесу можно? Враз лисы всех перетаскали. Я и бросил затею». Не был он, как я помнил, и охотником. Заметил, правда, у него небольшой огородик. Но ведь тоже ненадёжное дело, когда соседями зайцы да кабаны. Ладно, в лесу у него грибы, ягоды, ладно, рыбу ловит. Но соль, масло, хлеб, наконец. Соли вообще, учитывая расход на лосиные кормушки, старику надо было много. И я решил сделать старику приятное. Накупил круп разных, растительного масла, соли три пачки, несколько буханок хлеба. А ещё разных рыболовных снастей и новую телескопическую удочку, какой у него явно не было. Весь этот груз сложил я в огромный рюкзак, который сейчас, когда я пробирался между деревьями, мешал мне, оттягивал плечи, заваливал самого назад. К тому же, не переставая, шёл дождь. И хоть рюкзак свой изнутри я выложил полиэтиленовой плёнкой, что спасало содержимое от влаги, хоть сам я был в плащ-палатке, удовольствия такое путешествие доставляло мало. Наконец, я увидел в просвете между деревьями шершавую от дождевой ряби гладь Лосиной заводи, а там и избушка Мухомора показалась. Это придало бодрости, и последние метры пути я преодолел резво. Заметил, что дверь палкой не подпёрта, стало быть, хозяин либо в доме, либо отошёл недалеко. Я ввалился в дом, тяжело скинул рюкзак, прислонил его к стене, чтобы не опрокинулся он под собственной тяжестью, снял плащ, шумно стряхнул его, и пока глаза привыкали к полумраку, сказал громко: