По крапу. Повести и рассказы. Сергей Федорович Чевгун

хорошо… Кто сегодня выступает с обзором? Вы, Максим Максимович? Ну, начинайте, послушаем…

      Завотделом социальных проблем Валювич говорил недолго, минут пятнадцать. Выступать на планерках он умел: никого не ругал, но зато никого и не хвалил. Отделывался общими фразами. Воронов слушал его с бесстрастным выражением лица. На Шитова редактор предпочитал не глядеть – отводил глаза в сторону.

      – У вас – все? – спросил он, едва лишь Валювич произнес свою последнюю, аккуратно округленную фразу. – Ну, что ж, поработали мы неплохо… – Взгляд Воронова обежал лица сидевших за столом сотрудников. – Но, может быть, кто-то хочет что-нибудь добавить к выступлению Максима Максимовича?

      – Я хочу. Позвольте?

      – Да, пожалуйста!

      Поднялся корреспондент Колпаков, близоруко прищурился, поднес к крючковатому носу несколько мелко исписанных страниц.

      – Меня вот что удивляет, друзья, – начал он. – Вот мы пишем о земляках-сахалинцах, стараемся их как-то защитить, чем-то помочь… И это все правильно, так и нужно работать в газете. Но вот я прочитал недавно один материал – и знаете, очень расстроился…

      – А конкретней можно? – подал голос Леша Габер, завотделом культуры.

      – Тише, тише! – редактор постучал карандашом по столу. – Не надо дергать своего же товарища репликами… Продолжайте, Колпаков.

      – Тут просят конкретности… Что ж, можно и конкретность! – Очки Колпакова метнулись в сторону Шитова. – Я имею в виду ваш последний материал, Евгений Александрович – «Скандал в благородном семействе». Вы сами-то, Шитов, понимаете, ЧТО написали?

      Это выделенное Колпаковым «ЧТО» прозвучало для Шитова так неожиданно, что он растерялся. Давно уже, еще со времен его работы в «районках», ему не говорили ТАКИМ тоном и ТАКИЕ вещи. Чего-чего, а уж за факты, за стиль, за выбранную для материала интонацию он, Шитов, всегда был спокоен, потому что знал: ошибок быть не может. Ну, не может – и все! Слишком долго он учился писать, слишком трудно он поднимался из глухих заштатных газет в областную печать, чтобы можно было позволить себе какую-нибудь серьезную ошибку в материале, тем более – в таком, как «Скандал…»

      – В чем же ты, Валера, хочешь меня упрекнуть? – хрипло спросил Шитов. – В чем же, конкретно, я не прав?

      – Во всем! Во всем ты не прав, Шитов, – Колпаков, обычно щепетильный в выборе слов, сейчас говорил, словно захлебываясь предложениями. – Мне звонили ребята из «Сахрыбпрома»… Они возмущены… Это же надо – оплевать целую отрасль! И какую?! Рыбную отрасль! Ведущую отрасль на острове…

      – Постой, Валера, ты о чем говоришь? – перебил его Габер. – Ты вообще-то думаешь, в чем пытаешься обвинить Шитова?

      – Тише, Алексей Степанович! – карандаш Воронова снова пришел в движение. – Вам же слова не давали, так? Давайте сначала выслушаем Колпакова. Мне кажется, он говорит дельные вещи…

      – Вот именно, что дельные, – громко сказал Буравчик. – Я вон, тоже прочитал этот «Скандал…», так чуть со стула не упал…

      – Меньше пить надо, –