Внучка берендеева. Третий лишний. Карина Демина

а коль не сберегла Воркуту, то и не невинен он.

      Это не Красаве сказано было, ей-то гонец письмецо передал с поклоном, с уважением, хоть и уважения сего было на каплю. Смотрел он иначе, с любопытствием жадным, а уж в людской-то разговорился. И про пожар – отчего случился он, не ведомо. Может, какая девка дурная свечу уронила, а может, и подпалили терем. Главное, полыхнуло на рассвете, когда сон крепок, и так занялось, что со всего терема только кошка рябая и спаслася, не иначе, нежели чудом…

      …горько было.

      …а письмо Красава трижды прочла, пусть и не было в оном ничего, окромя соболезнований и приглашения в столицу. Мол, в храме постоять, почтить дядькину память. И сердце рвалось ехать, а разум… вспомнилось вдруг предостережение. Неужто знал дядечка?

      И оттого поспешил племянницу замуж выдать?

      Нет, муж Красаве хороший достался.

      Спокойный.

      Разумный.

      И ее балует… и непраздна она, а значит, благословила Божиня брак этот… и чего еще желать? Разве чтоб племянница его, Милослава, норов изменила. Горда больно.

      Капризна.

      И на Красаву глядит так, будто бы она, Красава, нищенка, из милости в дом взятая. Сперва-то и не скрывала презрения, пыталась себя хозяйкою показать, но супруг скоренько укорот дал. Вот и затаила обиду Милослава… а с чего?

      Ей бы благодарною быть, что нашлось в тереме место для нее, сироты… ан нет, ходит царицею, дворнею повелевает, а на дядьку глядит свысока. Красаву и вовсе будто бы не видит. Мол, недостойная она… ох, не о ней, глупой, думать бы…

      – Поедешь? – муж Красаву обнял и поцеловал в щеку. Царапнула нежную кожу борода, и Красава поморщилась: пахло от оной табаком. А ныне ей все запахи тяжелы были, табачный же и вовсе отвратен.

      – Нет. – Она прижалась к мужу, пытаясь защититься не то от ветра, не то от собственного страху безымяннного. – Далеко, да и… его уже схоронили. А помолиться я и тут помолюсь. Божиня услышит.

      Она-то знает, что был дядечка хорошим человеком, если и грешил, то не с зла… со всеми случается…

      – Как знаешь. – Муж вздохнул с облегчением. Не хотелось ему отпускать супругу…

      …в тот день они вернулись поздно. И ночь Красава не спала. А с утра самого заявила Милослава:

      – Я в столицу отправлюсь.

      – Зачем? – Супруг Красавы посмурнел, налился грозовым гневом, чего досель с ним не приключалося.

      – В Акадэмию пойду. Мне Мишенька давно писал… приглашал…

      – Мишенька?

      – Братец мой, – Милослава улыбнулась со смыслом. Мол, тебе ли, дядюшка, не знать, что не ты один роднею, – еще когда говорил, что дар у меня имеется немалый… и я могла бы магичкой стать.

      – Тебе нельзя в столицу.

      – Почему это? – Она подхватила с блюда орешек и, повертев, на землю кинула.

      – Договор…

      – С кем и когда он был? – Милослава плечиком дернула. – Небось когда договаривались, меня не спросили, хочу ли я всю жизнь в глуши провести. А я не желаю! Что мне здесь делать?

      – Замуж…

      – За кого, дядя? За соседа?

      – А хоть