Выжить любой ценой. Сергей Майдуков

начал сердиться на дочь.

      – Позвонить хотя бы можно было? – наседала она.

      – Я телефон в номере забыл.

      – Не забыл, а оставил. Нарочно. Чтобы никто не мог тебя побеспокоить. Чтобы никто не прервал вашу пьянку.

      – Так! – Данко встал и выпрямился во весь свой внушительный рост. – Достаточно с меня нотаций. Ты, кажется, забыла, что я твой отец.

      – Это ты забыл, что ты мой отец! – парировала Соня и покинула балкон.

      Ему показалось, что на глазах дочери блестели слезы, когда она выходила. Данко уже собирался пойти за ней, когда на ее месте возникла Юлия. Заспанная и слегка помятая, но все равно очень красивая. Ему захотелось обнять ее и запустить руки под ее розовую ночную рубашку, постепенно поднимая ткань все выше, пока жена сама не поднимет руки, словно сдаваясь на милость победителя. Тогда рубашка будет снята и их больше ничего не будет разделять.

      – Что скажешь? – холодно осведомилась Юлия.

      – Доброе утро, – брякнул Данко.

      – Доброе? – Она шлепнула его по протянутым рукам. – Кофеек попиваешь?

      – Это преступление?

      – Мама, – донеслось из комнаты. – Я схожу позавтракаю.

      – Давай, – обронила Юлия не оборачиваясь и не повышая голоса.

      Соня услышала. Хлопнула дверь. Данко остался наедине с женой. Он снова попытался обнять ее, одновременно тесня в комнату, но из этого ничего не вышло.

      – Даже не думай, – отрезала она.

      В былые времена Данко это не остановило бы. В молодости он всегда гасил конфликты самым эффективным из известных ему способов, а именно: невзирая на Юлины протесты, укладывал ее в койку и там добивался и прощения, и еще много чего. Но теперь они были другими. Данко обеспечивал и баловал семью, поэтому считал, что вправе позволить себе некоторые вольности. Чувство вины прошло, сменившись глухим раздражением. И почему эти женщины из мухи слона раздувают? Просто едят поедом. А что он такого сделал? Ну, посидел с другом, выпил немного. Так разве человек не имеет права расслабиться? Взрослый человек, посвятивший себя тому, чтобы его семья процветала и радовалась.

      Стало обидно. Данко уже не помнил, как его на рассвете накрывало чувство вины. Зато вспомнились другие вещи. Например, как прошлой зимой Юлия не явилась домой ночевать, потому что, видите ли, перебрала шампанского с родителями. Может быть, она вовсе не у родителей была? И, может быть, жена и дочь не должны дерзить мужчине, который их не просто содержит, а лелеет, холит и балует?

      – Как хочешь, – равнодушно сказал Данко. – Я не навязываюсь.

      Смерив его пылающим взглядом, Юлия направилась в комнату. Войдя туда минут десять спустя, он увидел, что она успела одеться и теперь подкрашивает глаза.

      – Завтракать? – спросил он, постаравшись придать голосу нейтральную интонацию.

      – Да, – коротко ответила она, двигая бровями перед зеркалом.

      – Куда пойдем?

      На самом деле это был не вопрос, а предложение: ладно, дорогая, хватит дуться, я все осознал и обещаю исправиться. Больше такое не повторится.

      Юлия