Выжить любой ценой. Сергей Майдуков

вдвоем. – Придумаю предлог и…

      – Зачем же такие жертвы? – перебила она. – Конечно, сходите, повеселитесь. Вы же друзья, вам необходимо общаться. А мы с Соней посидим в отеле. У нас отличный номер. Так бы и провела там все время отпуска.

      Юлиной ошибкой было то, что она окрасила свою речь слишком тонкой иронией. Вместо того чтобы устыдиться, Роднин благодарно закивал и сказал:

      – Спасибо, Юля. Не волнуйся, похищение будет недолгим. Не позже полуночи верну твоего супруга в целости и сохранности. Просто посидим немного.

      Не позже полуночи? Ничего себе «посидим немного»! Гнать этого обнаглевшего Женю в три шеи! Нет, нельзя. Данко не простит. Назло дружка к себе приблизит. У него характер мужской, то есть дурацкий и ужасно упрямый. Стоит надавить, как он весь ощетинивается и все делает наоборот. Лучше не связываться и поберечь нервы. Ничего, потом Юлия найдет возможность поквитаться.

      Поскольку мысли такого рода не покидали ее и на пляже Ко Самет, то совсем не удивительно, что отдых был испорчен. Как ни уговаривала себя Юлия забыть о небольшой размолвке и расслабиться, у нее ничего не получалось.

      В Бангкок она возвращалась совершенно расстроенной. А когда, приняв душ, Данко стал собираться на встречу со старым дружком, Юлия вообще пожалела, что приехала сюда. И, надо сказать, дальнейшие события подтвердили, что она была совершенно права.

* * *

      Подружились Максимов и Роднин при довольно необычных обстоятельствах. Данко тогда учился на втором курсе университета, так что был парнем довольно взрослым, особенно если вспомнить его габариты. Сейчас, через столько лет, уже было сложно вспомнить, почему он так надрался в тот вечер. То ли в общаге что-то отмечали, то ли в городе гуляли, не важно. А важно то, что, приближаясь к своему дому, Данко обнаружил, что сигареты у него закончились, а курить, как всегда в таких случаях, хотелось просто невыносимо. Тут ему и повстречался Женя Роднин – совсем зеленый еще пацанчик с дымящейся и искрящейся на ветру сигаретой в зубах.

      Если бы не лихо закушенный сигаретный фильтр, Данко, вероятно, обратился бы к Роднину иначе. Но, заподозрив некий вызов в свой адрес, он потребовал грубо:

      – Эй, закурить дай.

      – Не курю, – был дерзкий ответ.

      Такого хамства Данко стерпеть не мог. Врезал ему прямиком в насмешливые губы с торчащей сигаретой. Когда искры посыпались, он не сразу понял, что сыплются они из его собственных глаз. Оказалось, молокосос дал сдачи. Схватились не на шутку. Обменялись беспорядочными ударами, выдохлись, перешли в клинч, покатились по заснеженному газону. Их разняли взрослые мужики, потрясли за воротники, велели не драться больше и отпустили.

      – А я тебя знаю, – заявил нахальный шкет, отряхивая куртку шапкой. – Ты Даниил Максимов, из этого дома. – Он кивнул на подъезд. – В нашей школе учился. Сейчас в институте, небось?

      – Во-первых, никакой не Даниил, а Данко, – проворчал Данко, роясь в снегу в поисках связки ключей, выпавшей из кармана. – Во-вторых, какое тебе дело, кто я, где и что?

      – А то, что теперь ходи и бойся, понял?

      – Что,