Обида, прощение, жизнь. Новелла о женщине. Дарья Третьякова

принадлежало ей. Мир вокруг был очень злым, а дом и мама спасали меня. Так я думала. В этом меня убеждали каждый день.

      Перед судом мне разрешили подержать отца за руку, взрослых не допускали до клетки с заключенным. Полицейский подвел меня к папе. Я хотела плакать, но сдержалась. Сказать ничего я не могла от горечи, да и не знала, что можно спрашивать, когда вокруг дяди в форме. Это продлилось около полуминуты, и меня снова отвели к моим взрослым.

      – Почему ничего не спросила у батьки? – резко спросила мать.

      – Я не знаю.

      Мне стало стыдно, что я снова расстроила маму. Мама всегда винила меня во всем, а ругала себя внутри. В детстве мне казалось это нормой – быть в ответственности за все. Не только за себя, но и других. За их поступки.

      5

      Когда отец попал в тюрьму, баба Аня очень нам помогала. Я любила бывать у нее, часто ночевала. Однажды, вернувшись домой с такой ночевки, я легла кровать, на которой мы спали вместе с мамой. Странный запах чужого пота и мужского одеколона врезался мне в ноздри. В восемь лет я знала, что взрослые девочки и мальчики могут чем-то заниматься в постели. Чем именно – без понятия, но могут. И чей это одеколон я прекрасно понимала.

      Дядя Сережа мне очень нравился. Он приходил к нам по вечерам, смотрел с нами телевизор, дарил мне игрушки и сладкое. Он забирал маму и меня с вечерней смены после ее работы и моей учебы, водил нас в ресторан. Он был красивый и добрый. И это был его запах на моей половине постели…

      Прошло около двух лет после тюремного приговора моего отца. Мама ждала его, писала письма, ходила на встречи. Но еще в нашей жизни был и другой мужчина. Мне ясно дали понять, что, если вдруг я расскажу папе о дяде Сереже, то мама очень сильно расстроится. И папа тоже. А папе нельзя грустить в тюрьме, там и так очень плохо. Я не могла ослушаться маму, да, если честно, то сильно и не хотелось. Мама всегда знала, что есть правильно, и я не сомневалась в этом ни на минуту.

      У дяди Сережи была своя жена и дочь, но, тем не менее, время он проводил с нами. Номер его машины отложился в памяти. Когда мой отец вышел из тюрьмы, на его новой машине, купленной моей бабушкой, по какому-то невероятному совпадению оказались те же цифры…

      Перед освобождением отца, мама затеяла со мной такой разговор.

      – Тебе кто больше нравится: батька твой или дядя Сережа?

      – Дядя Сережа больше нравится.

      – А с кем бы ты хотела жить? С папкой или с дядей Сережей?

      Миллионы литров пота тогда сошли с меня за пару секунд. Отца я уже стала забывать за столько лет, а мамин новый мужчина был действительно классным. И, как мне кажется, он нас любил. Папа ушел далеко-далеко за задний план, я даже не могла называть его отцом. Он сильно поменялся за годы в тюрьме, стал мне чужим. Тоже самое произошло и в его отношениях с мамой. Но мне было очень жаль отца, я его любила и помнила наше с ним общение в детстве. Что такое предательство и как плохо