Сердце и кости. Олег Александрович Лунев

друг о друге, это не могло не сказаться на нас. Если думать, то ты обязательно поймёшь, а я много думала. Да и ты не меньше. Просто я лучше понимаю, о чём говорю, ты уж прости. Я никогда не стану полностью здоровой, я это знаю сама, и ты тоже. Это как психоанализ, долгие месяцы и годы, одно и то же, разговоры и топтание на месте и как будто ничего не происходит. Но в один момент произойдёт, мы его не пропустим, я уверенна. Ты понимаешь, о чём я?

      Она повернулась к нему и пока говорила всё это, гладила его пальцы и положила их себе на шею, когда закончила. Георг говорил быстро и его голос иногда срывался:

      – Да, только я хочу попросить, чтобы ты так больше не делала. Не играй в весёлую простушку, если ты не веселишься. Я из-за этого чувствую себя придурком и не понимаю где ты. Зачем ты играешь со мной? Эти сумки, то «останусь внизу», то «буду с тобой». А потом ты снова весёлая, и говоришь мне, что я вспоминаю о приступах. Как я могу не вспоминать?

      Той рождественской ночью у Жиль случился очередной приступ. Всё было хорошо, они веселились, а потом ей стало плохо, и она ушла в ванную. Когда Георг вернулся к гостям, чтобы извиниться и сказать, что Жиль выпила лишнего, их уже не было. Она стонала и выла несвоим голосом, говорила ужасные вещи, они не могли не слышать всего этого. Но если они ушли, не сказав ни слова и не дождавшись его, это совсем не важно и пошли они к чёрту. Жиль не стыдилась своей болезни, она скорее винила себя в том, что испортила ему праздник. Георг пытался спасти вечер, но Жиль промучилась ещё два дня, то приходя в себя, то снова борясь с приступами. А началось всё ещё днём, Жиль чувствовала, что скоро начнётся, и Георг предложил отменить встречу, но она отказалась. Она сильно налегала на вино и к середине вечера уже была пьяна и ходила по дому мрачная как смерть. Это был далеко не самый страшный приступ, и Георг не запоминал их все, они сами всплывали в памяти, стоило ему что-нибудь увидеть или услышать, как вот теперь, из-за вина.

      Жиль молчала, опустив голову, она думала, что ответить.

      – Кажется, мы оба больны, – сказала наконец она с грустной улыбкой. – Ты заразился от меня, и теперь не можешь не думать о том, что скоро я снова начну проклинать всё на свете и валяться по полу. Может, тебе даже тяжелее, чем мне? Но всё равно, я не отказываюсь от своих слов: нельзя надевать вериги и молить о прощении грехов, я не сделала такого зла ни одному живому человеку или богу, чтобы за это меня так наказывали. А твои сомнения я развею, я обещаю, слова тут не помогут. Мы с тобой как отражения Адама и Евы. – Она посмотрелась в зеркало и улыбнулась. – В Эдеме, только наоборот, мы тут не едим яблоки и не гладим оленей… И никакой змей нам не нужен, нам хватает друг друга. Правда? – Она привстала и поцеловала его, долго и сладко.

      5. Пары

      Георг быстро разобрался с сумками и поднялся наверх. Жиль вернулась из ванной и сидела на кровати напротив зеркала и расчёсывала свои длинные волосы. Свет осеннего солнца