Вопреки всему. Альбина Викторовна Новохатько

быть! – Полина закрыла глаза, заливаясь краской, еще больше.

      – Подумаешь, что я там не видел? Это ты у нас ведешь себя как ребенок.

      – А твои родители? Они знают?

      – Нет, их нет дома со вчерашнего дня, поехали в город, задержаться на несколько дней, так что, ты и я, один на один, в моей комнате. – Он многозначно, пошевелил бровями.

      – Что, ты хочешь этим сказать? Нет! Я сейчас пойду в свою комнату.

      – Ни куда ты не пойдешь! Родителей нет, так что расслабься, а с прислугой я поговорю.

      – Ты, правда, меня сам раздел?

      – Я же сказал, мне ни чего другого не оставалось, времени думать, о твоей целомудренности, у меня не было. Но я не удержался…

      – В смысле? Не удержался? – пропищала Полина, натягивая одеяло еще выше.

      – В смысле, я пошутил! Ты что головой ударилась, пока с обрыва катилась?

      – Давид, отнеси меня в мою комнату, а не то я сама уйду.

      – Я посмотрю, как ты кубарем покатишься с лестницы, так что лежи, сейчас тебе поесть принесут, оставайся там, где лежишь! Я сейчас приду.

      Давид вышел из комнаты, воспользовавшись моментом, Полина со стоном встала с кровати, держась за бок, сорвав простынь, и закутавшись в нее, пошла к дверям. Добравшись до своей комнаты, она без сил рухнула на кровать, почувствовав острую боль в боку, приложив ладонь, она посмотрела на белую ткань, алое пятно стало медленно расплываться по белой ткани.

      – Твою мать! Я же просил тебя!

      Давид подхватил ее на руки, положив ее на кровать.

      – Давид, не нужно…

      – Лежи! Я сейчас.

      Вернувшись с теплой водой и свежими повязками, он осторожно снял с нее простынь, стал обрабатывать ее рану, косясь на ее грудь, которую Полина старалась прикрыть руками, опустив глаза ниже, он увидел, как она плотно сжала бедра, прикрыв одной рукой свой холмик. Сглотнув комок, он сосредоточился на ране.

      – Тебе придётся привстать..

      – Зачем?

      – Затем, что я должен обмотать тебя, вот. – Он сорвал с соседней кровати покрывало, и накинул на нее. – Привстань.

      Подняв ее за плечи, он стал обматывать ее повязкой, покрывало соскользнуло, обнажив ее грудь, при виде ее затвердевшего соска, он закрыл глаза, и, завязав повязку, быстро отвернулся.

      – Сегодня я останусь здесь, раз ты не хочешь спать в моей комнате.

      Рима принесла ей, спустя час ужин, поев в одиночестве, она зарылась в одеяло. Давид ушел принять ванную, значит скоро придет, за этими мыслями она уснула.

      Проснувшись среди ночи, от странного сопения себе в ухо, она в ужасе приподнялась, включив ночную лампу. Давид лежал в ее кровати, уткнувшись носом ей в шею, и одной рукой сжимая ее грудь, толкнув его с кровати, она услышала грохот его тела об пол.

      – Ты что?! Господи!

      – Что?! А где мне спать?! – вскочив, он сел на стул, потирая сонные глаза.

      – В своей комнате! И где Вера?

      – Вера, спит в детской, а я на ее кровать лечь не могу, так что пришлось, подвинуть тебя.

      – Ты издеваешься?