Филфак. Записки скверного мальчишки. Валерий Петрович Рогожин

мероприятие вообще перевернуло всю мою жизнь. Была очередная суббота. Народ неуклонно собирался в холле. Мы с ребятами приняли свои законные и дежурные сто пятьдесят, и я вернулся в холл. Так сказать людей посмотреть, да себя показать. Поскольку я считал себя ответственным за проведение столь важного культурного мероприятия, то и самозабвенно старался следить за порядком в холле. По крайней мере на первичном этапе протекания культурного действа. Завершалось все глубоко ночь-за полночь, и куда к этому времени занесет судьба отдыхающего студента было никому не известно.

      Надо сказать, что в общаге с самого начала складывались своеобразные дружеские отношения между мужскими и женскими комнатами. Ребята всегда с охотой по первому зову бежали выручать своих сокурсниц в случае возникновения хозяйственно-бытовых неурядиц. В смысле гвоздь заколотить, полку какую повесить или лампочку вкрутить.

      А женский контингент снабжал добрых молодцев ниткой-иголкой, порой пришивали пуговицы и частенько выделяли приятелям никогда не возвращаемые килограмм картошки или грамульку подсолнечного масла. Вот такие дружественно-хозяйственные отношения сложились и у нашей комнаты с одной из женских.

      Итак, я все продолжаю эту душещипательную историю о танцах в холле пятого корпуса. Дансинг только-только набирает обороты и достигает необходимого градуса общей температуры. Подходит ко мне Алена, девушка из дружественной нам комнаты и сразу с претензиями и плохо обоснованными наездами:

      – Что же ты, дорогой товарищ и уважаемый Валерий Петрович, девушке голову закрутил, весь ум-разум ей позаморочил, сердце вдребезги, как ненужный утиль, и душу в трубочку, прямо хоть сейчас на пункт вторичного сырья уноси?

      Я, конечно, в полной бессознательности и абсолютной непонятливости. Что и откуда, и зачем это сразу и взахлеб.

      Оказывается, подружка легла в постель, когда общага вся гуляет, и наблюдается у нее прямо сумеречное состояние, вызванное моим двубортным пиджаком и шестью пуговицами, красующимися в два ряда на этом самом пиджаке

      – Иди, иди! Гибнет девчонка-то ни за что, ни про что, – вложила свой довесок в общий кавардак еще одна подружка.

      Я человек гуманный, воспитанный в духе помощи и взаимовыручки и я не мог позволить, чтобы мой товарищ пусть даже и противоположного пола погибал в соседнем помещении в расцвете лет.

      Но на всякий случай я попробовал стать в позу и обозначить свою непричастность:

      – Я здесь что? Скорая помощь? Вон народу сколько!..

      – Ей не народ, ей ты нужен, – толкает одна в правый бок

      – Помнишь в том месяце с ней на вокзал за посылкой ездил? Вот теперь и расхлебывай! – вторит другая, напирая на вторую мою половину.

      – А я может предохранялся, – я пытаюсь проявлять стойкость, но сладить с женщиной, тем более настроенной очень решительно, мне никогда не удавалось.

      Действительно, в прошлом месяце,