Скрут. Марина и Сергей Дяченко

если зубами, подумал Игар с внезапной решимостью. Дотянулся ртом до ближайшей паутинки, сжал зубы… Отвратительно. Мерзко и гадко, но если перекусить…

      Паутинка прошла между зубами, чуть не порезав ему язык. Он выплюнул ее и тоже заплакал – беззвучно, чтобы Илаза не слышала.

      – Игар, – хрипло проговорила его жена. – Игар… Давай звать на помощь.

      Он сглотнул. Как же, услышат тут… Но…

      Воображение тут же подбросило ему охотника – настоящего охотника с зазубренным ножом, с огнивом, с веревкой, вот он разрезает проклятую паутину, и Игар умывается в ручье…

      – Давай, – сказал он почти весело. – Стыда-то не оберемся! Вид у нас, наверное… Как у недовылупленных мотыльков…

      Илаза не усмехнулась. Игар набрал воздуха – насколько позволяла стянутая паутиной грудь – и закричал неожиданно тонко, по мальчишески:

      – Е-ге-гей! Сюда! Сю-уда!

      – Помогите! – закричала следом Илаза, но звонкий ее голосок звучал теперь надтреснуто, глухо. – Помогите!

      Ветер качнул видимую Игаром ветку – и все. Тишина.

      Они кричали истово, срывая голоса – и наконец Игар с удивлением обнаружил, что не может выдавить из себя ни звука, горло отказалось подчиняться, из него вырывался только жалкий хрип.

      Некоторое время прошло в молчании. Игар глядел в перечеркнутое ветвями небо – и не думал ни о чем. Немилосердно саднило горло; потом явилась первая мысль: если кто-нибудь и услышал, он уже, наверное, не придет…

      – Игар, – донеслось до него почти беззвучное, с болезненным свистом. – Ты знаешь, что это?

      Паутина, хотел сказать он, но сорванное горло его не послушалось.

      – Это… Мы в паутине, как мошки. А потом придет паук.

      Он был рад, что Илаза не видит его лица. Его лицо не было сейчас лицом героя и вообще мужчины – мальчишка, баба, расклеился…

      – Пауки, Игар… Они высасывают. Заживо.

      Игар знал, что должен что-то сказать. Должен помочь девушке, доверившей ему свою жизнь, должен… хоть и со связанными руками.

      – Ты самая… – выдавил он. – Очаровательная… мушка из всех, летающих на свете. Паук пленится тобой… Он скажет: убирайся, Игар, такие девочки не для тебя… А я скажу: хрен тебе, осьминогий! Хочешь – лови себе паучиху и давай… на Алтарь…

      Упоминание об Алтаре показалось неуместным; Игар замолчал.

      – Я чувствовала, – прошептала Илаза. – Там… на дороге… Что-то такое… И тот волк…

      Игар беспокойно заворочался в паутине. Не надо о волке. Мы не волки, мы…

      – Перестань, – бросил он почти сердито. – Мы не мухи. Я этих пауков знаешь сколько задавил? За свою жизнь?

      – Пауков убивать нельзя, – глухо сказала Илаза. – Плохая примета.

      – Хрен! – голос Игара снова сорвался.

      – Помолчи теперь, – сказала Илаза еще глуше. – Давай попробуем… поспать… И помолись своей Святой Птице…

* * *

      …Девочка стояла на вершине холма, и глаза ее казались черными от непомерно расширенных зрачков.

      Давно знакомый лес