Сыщики и экстрасенсы. Рассказы из сборника «Легенда сыска Терентий Русаков». Давид Павельев

дело в том, что вам было совершенно без разницы, что нарисовано на этом листке. Чтобы не утруждать себя, вы просто ляпнули на бумагу две кляксы. Получилось что-то похожее на череп. А вот вашему последователю требовалось проявить гораздо больше художественных навыков. Он должен был постараться, чтобы нарисовать череп, похожий на ваш. Ну и, конечно, конфеты. Любовь к сладкому также способствовала вашему разоблачению.

      Учёный, всё это время слушавший Русакова, уставившись на него налитыми тупой злобой глазами, вдруг залился наигранным хохотом.

      – Ну и что? Что изменит ваша блестящая цепочка умозаключений? Допустим, вы докажете, что я нарисовал «мёртвую голову». Я отвечу, что это была всего лишь шутка, и никто меня ни в чём не обвинит.

      – Спорить на стану: закон вас наказать не сможет. Но вы кое о чём забыли – о вашем открытии. Теперь весь мир узнает, что его автором был Муравьёв, а ваша «шутка» стала причиной его смерти. Все отвернутся от вас. Ваш прежний авторитет рухнет, как карточный домик, и пятно с репутации вы уже никогда не отмоете.

      Эта перспектива заметно умерила его весёлость. Он побелел и затрясся, а тонкие губы судорожно зашевелились, бормоча проклятия в наш адрес.

      – Чёрт вас принёс, Русаков… зазнавшийся ищейка…

      Эксперт поднялся с места, я спрыгнул с подоконника.

      – Не могу желать вам всего доброго, да и свидание у нас с вами вряд ли будет, потому счастливо оставаться, Вершинский.

      Мы вышли из кабинета. Встретив в коридоре главврача, Русаков сказал ему:

      – Как я и ожидал, профессор – ловкий симулянт. Но за ним всё равно нужно присмотреть. Того и гляди его хватит настоящий удар.

      Доктор понимающе кивнул.

      Когда мы вышли на улицу, я не удержался и воскликнул:

      – Ну и негодяй! Это же было самое изощрённое убийство из всех, какие я знал!

      – В самом деле, – согласился Русаков. – Я сомневался до последнего, даже когда подозреваемых уже не оставалось. Мне было очевидно, что Афиногенов здесь не причём. Был ещё ассистент Косяковский, который вёл себя несколько странно. Может быть, он и в самом деле был бы не прочь проучить профессоров, которые, по его мнению, относились к нему неподобающим образом. Но подобная многоступенчатая операция с отвлекающими манёврами – явно не его стиль. К тому же он вряд ли сумел бы манипулировать Афиногеновым. У него не хватило бы на это ни изобретательности, ни силы убеждения. Преступник явно был более опытным и изощрённым. К тому же Косяковский не был знаком с Афиногеновым: тот был уволен ещё до его появления. А настоящий преступник явно знал о навязчивой идее бывшего санитара. Значит, он тоже работал в институте микробиологии. Круг подозреваемых существенно сузился. Я был уверен, что Муравьёв не вытаскивал конверт из своего ящика. Я не зря привлёк твоё внимание к факту, что ему мало писали. Вероятность того, что Муравьёв прихватил конверт вместе с ворохом другой