Переиграю шторм. Лариса Машкова

с ними, – развела руками жена и, доверчиво глядя на мужа, неожиданно спросила: – А ты колоться не пробовал?

      – То есть?.. – не понял он.

      – Ну, наркотики употреблять. Говорят, такой кайф!

      – Хм! – задумался Лев. – Это уж, конечно, слишком.

      – Почему? Кому-то – слишком, а кому-то в самый раз. Может, понравилось бы! – продолжала наступать она.

      – Вот знаешь, – Лев проникновенно посмотрел на жену, – я танцевал всю ночь напролет, до самого утра! Практически, через день.

      – В кабаке, что ли?

      – Да. Я в жизни своей столько не плясал. И в этом тоже был кураж, драйв!

      – Ах, Лев, – вздохнула Татьяна. – Я думала, ты летал, как орёл, а ты скакал, как стрекозёл. – Она встала и, направляясь к двери, добавила: – Что ж, коль лето красное ты проплясал, так теперь иди и пой! – И вышла из комнаты, хлопнув дверью.

      5

      Впервые за последние почти два десятка лет в семье Варламовых осень начиналась не с букетов для школьных учителей, не с ученических хлопот и фотографий на память, а с одиночества вдвоём. Стас, чмокнув маму, умчался в университет. Татьяна, помня о своём обещании «подстраховать» дочь, позвонила ей и поняла, что у Варьки сейчас полный цейтнот.

      – Ой, мамочка, некогда – некогда! Всё, пока. Целую.

      Лев безмятежно спал. Трогательно беззащитный и невинный, он подпирал щёку ладошкой, а лицо его выражало умиротворение и покой.

      Таня, сидя на пуфике, разглядывала этого грешного ангелочка и не ощущала в себе ни злобы, ни обиды, а только грусть. Но грусть глубокую, острую, как нож, не вынутый из раны. И вдруг – такое же острое, внезапно нахлынувшее чувство одиночества, незнакомое, пугающее.

      Лев открыл глаза:

      – Гипнотизируешь?

      – Нет. Замышляю убийство.

      – Э-э! Ты так не шути!

      – А почему ты решил, что я шучу?

      Лев всунул ноги в тапочки и, нахмурившись, сказал:

      – С добрым утром!

      – С добрым! Дитя порока! – ответила она.

      Вскоре из кухни потянулся запах кофе – Лев завтракал опять в одиночестве. Таня задремала. Проснулась она от того, что рядом на кровать завалился Лев.

      – Может, погуляем? – предложил он.

      – Давай, – вяло согласилась она.

      Лев с воодушевлением принялся «чистить пёрышки». Похоже, что последние месяцы сам процесс подготовки к встрече с возлюбленной стал его маленькой страстью, с которой он предвкушал вожделенное свидание и уже от этого был счастлив! Наверное, и сейчас, подогреваемый приятными ассоциациями, он порхал по квартире, мылся, брился, тщательно чистился и гладился, мурлыча себе под нос легкомысленный мотивчик с двусмысленными слогосочетаниями: «Пара – па – барам, пара – па – бабам! Пара – па – барам, пара – па – бабам!»

      «Ну, точно, из ума выжил, – молча косилась на него Татьяна. – Пятьдесят лет! А он „по барам, по бабам!“ Ох-хо-хо…»

      Поскольку Лев заметно похудел, то и гардероб его слегка обновился, а кроме