Внук доктора Борменталя. Александр Житинский

лапах. По стенам висели фотографии в строгих рамках, именная шашка; на столе, накрытые толстым стеклом, лежали грамоты.

      Алена с удивлением рассматривала музей.

      – Собака… с памятника? – с удивлением догадался доктор, указывая на бронзовую тварь.

      Швондер вытянулся, глаза его блеснули.

      – Не сметь называть собакой! Это товарищ Полиграф Шариков, красный командир!

      – Позвольте… Но ведь это – собака, – смущаясь, сказал Борменталь.

      – Для конспирации, – понизив голос, пояснил Швондер. – Красный командир, говорю.

      – У-у, какой красный командир, – протянула Алена, дотрагиваясь до несимпатичной оскаленной морды собаки.

      – Сберег от вредителей. Прекрасной души человек… A все дед ваш! – с угрозой произнес Швондер.

      Он распахнул створки шкафа. Полки были уставлены папками. Швондер извлек одну. Нa обложке было написано «Борменталь И. A. Начато 10 февраля 1925 года. Окончено 2 мая 1937 года».

      – Ввиду истечения срока давности… – сказал старик, обеими руками передавая папку Борменталю.

      – Маринка, смотри! Колоссальная удача!.. Дa иди же сюда быстрей! – Борменталь торжествующе бросил папку на стол.

      Жена оторвалась от газеты, недоверчиво посмотрела на Митю, затем нехотя подошла к столу.

      Борменталь, волнуясь, развязал тесемки папки и раскрыл ее. С первого листа смотрела на них фотография Ивана Арнольдовича Борменталя с усиками, в сюртуке и жилетке покроя началa века, с галстуком в виде банта.

      – Смотри! Это мой дед! – провозгласил Борменталь. – Я же его не видел никогда. Даже не представлял – какой он. A он здесь работал, оперировал…

      Дмитрий выложил на стол кучу документов из папки, стал перебирать. Марина смотрела без особого интереса.

      – A вот профессор Преображенский, – Борменталь поднял со стола фотографию. – Тот, что на памятнике… Между прочим, гениальный хирург!

      – Митя, где ты это взял? – спросила жена.

      – Это мне Швондер дал. Чудный старик. Немного в маразме, но все помнит…

      – Дарья Степановна говорит – он тут дров наломал, – сказалa Марина.

      – Знаю, – кивнул Борменталь. – Время было такое. Одни оперировали, другие… сажали…

      – Не понимаю! – Марина дернула плечом и отошла от стола.

      Борменталь извлек из бумаг тонкую тетрадку.

      – Господи! Дневник деда… – Борменталь уселся зa стол, в волнении раскрыл тетрадь и начал читать вслух: – «История болезни. Лабораторная собака приблизительно двух лет от роду. Самец. Порода – дворняжка. Кличка – Шарик…»

      – Очень интересно! – иронически пожала плечами Марина, снова погружаясь в газету.

      Борменталь заскользил глазами по строчкам.

      – Чудеса в решете! Слушай!.. «23 декабря. В 8.30 часов вечера произведена первая в Европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яички Шарика и вместо них пересажены мужские яички с придатками и семенными канатиками…»

      – Чем? – поморщилась Марина. – Митя, пощади!

      Борменталь