Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы. Андрей Ваганов

того, что 15 февраля 1921 года Совет Народных Комиссаров поручает Президиуму ВСНХ сократить число полиграфических предприятий, с тем чтобы собрать в оставшиеся квалифицированные кадры и лучшие технические средства.

      Вся мощь этой государственной литературно-книжно-издательской монополии была направлена на упорядочение, как его понимали «грубые, упрощенные коммунисты», а по существу – на ликвидацию частных издательств. Не случайно тот же И. Степанов признавался: «Нелегко наладить Государственное издательство. Так нелегко и так много приходится здесь преодолевать посторонних обстоятельств более или менее отталкивающего свойства, что по временам хотелось бы бросить все дело и попросить, чтобы на него отыскали более гибких людей, которые пообещают сочетать социалистическое строительство с сохранением капиталистических отношений».[99]

      Заметим, что И. Степанов в цитируемом отрывке вступает в явную полемику с решениями только еще готовящегося Х съезда РКП(б) в 1921 году, провозгласившего «переход от железного, сурового и прямолинейного “военного коммунизма” к гибкой, эластичной и маневренной “новой экономической политике”». В крике души И. Степанова – выплеснувшаяся на публику борьба внутри руководства ВКП(б) того периода.

      Как бы там ни было, нэп (новая экономическая политика) быстро добрался и до книгоиздательской сферы. Этому очень поспособствовал декрет СНК РСФСР о платности изданий. Декрет этот оказал огромное влияние на все книгоиздательское дело в стране, заставив издательские и полиграфические предприятия в Советской России перейти на хозрасчетные отношения. ГИЗ получает возможность прекратить выпуск ведомственной литературы и в ускоренном темпе начинает развивать собственную издательскую деятельность.

      Но борьба с книжной рыночной стихией вообще, и с частными издательскими фирмами в частности, до тех пор, пока она, рыночная стихия (нэп), допускалась хотя бы в принципе политическим руководством страны, дело неблагодарное. Даже в экономическом плане. «Частники», например, могли выплачивать гонорары своим авторам значительно более высокие, чем Госиздат. Этого тов. И. Степанов стерпеть уже не мог: «…это указание, не новое для меня, является дополнительным доводом в пользу быстрейшего сокращения частных издательств. Некоторые из них повышают существующие ставки <авторских гонораров> в полтора, два, даже три раза и, насколько можно раскрыть эту сторону дела, ни одно не “унижается” до установленных ставок. ‹…› В издательском деле мы терпим постыдное положение; мы допускаем премии как раз для тех, кто поворачивается к нам спиной, кто стал на почву очень дешевой оппозиции: я не унижусь до работы с вами, но я буду получать чрезвычайные гонорары из средств Советской России. ‹…› Я – не противник повышения гонораров, иногда очень большого; но при том непременном условии, чтобы право на повышение принадлежало исключительно Госиздату по отношению к работающим на него авторам. Только при этом условии Госиздат будет развиваться нормально и сумеет привлечь необходимых специалистов по всем

99

Степанов И. Указ. соч., с. 4.