Василий Теркин. Петр Боборыкин

ему.

      Держа его голову в своих руках, Серафима спросила его:

      – А ты мне не скажешь, Вася, надолго ли ты туда, в Царицын? Ведь ты едешь к тому господину?

      По его письмам она знала, что он сделается пайщиком товарищества и надеется еще к концу макарьевской ярмарки приобресть пароход.

      – С неделю это возьмет, Сима.

      – И сколько тебе не хватает денег? – горячо спросила она.

      – Что об этом толковать?!

      Он не любил вводить женщин в свои расчеты, считал это недостойным стоящего мужчины.

      – Почему же ты не хочешь? – порывисто спросила она. – Думаешь, я тебе в этом не помощница?.. Нет, Вася, я хочу все делить с тобой. Не в сладостях одних любовь сидит. Если я тебе полчаса назад сказала, что без обеспечения нельзя женщине… верь мне… сколько бы у меня ни оказалось впоследствии денег, я не для себя одной. Чего же тебе от меня скрытничать!

      – Да я и не думаю, – мягко выговорил Теркин. – Тысяч всего двадцати не хватает. Остальное мне поверят!.. Заработаем духом!

      – Двадцать тысяч, – глухо и вдумчиво произнесла Серафима. – Спасибо, что сказал.

      Она стала его целовать много-много. Теркин отвел ее обеими руками за плечи и сказал прерывисто:

      – Сима! Довольно!.. Так нельзя. Пожалей меня!..

      – Прости, жизнь моя, прости!

      – Проводи меня.

      Теркин встал, и она тотчас же поднялась.

      Оба пошли оттуда быстро и молча. Он чувствовал, что Серафима войдет к нему. Был уже одиннадцатый час. Везде стояла тишина, и только из увеселительного сада, где они когда-то встретились, донесся раскат музыки.

      Серафима у крыльца гостиницы припала головой к его плечу, и у нее вырвался один возглас:

      – Вася!..

X

      Пароход «Бирюч» опять пробирался по сомнительному плёсу, хотя и шел к низовьям Волги и уже миновал две-три больших стоянки.

      Рано утром, на заре, он тронулся с последней ночевки, где принял несколько пассажиров.

      В числе их был и Теркин. Он спал до пяти часов и, когда стало уже вечереть, вышел на палубу.

      Проходили мимо гористых берегов, покрытых лесом почти вровень с водою. Теркин сел у кормы, как раз в том месте, где русло сузилось и от лесистых краев нагорного берега пошли тени. – Василию Ивановичу! – окликнул его сверху жирным, добродушным звуком капитан Кузьмичев. Как почивали?

      – Превосходно! – ответил Теркин и два раза кивнул ему головой.

      Капитан прохаживался по правому кожуху и курил.

      – Вот опять к нам угодили. Весьма рад.

      – И я также, – ответил ему Теркин в тон.

      Ему в самом деле было приятно, что он совершенно неожиданно попал на «Бирюч». Ему казалось только странным, почему этот пароход так поздно пришел в тот губернский город, где он сегодня чем свет сел на него.

      – Вы, нешто, где застряли? – крикнул он снизу вверх капитану.

      – И весьма!..

      – Где же?

      – У села Работок. С колесом вот с этим беда приключилась. Целую неделю