Дачный сезон. Алексей Казарин

время к кровати, стала толкать своего мужа в бок глядь, а он уже холодный. Приехал сын с гробом, а отец уже мертв.

      Дед мой Александр Разумов или Разумовский (или Разумейчик?) последние годы тяжело болел.6 Имел дед в своем имении и небольшой кирпичный завод. Потому, может быть, и была в семье любимая песня «кирпичики» («По кирпичику, по кирпичику…растащили кирпичный завод»). Жили в Москве, работал дед проводником вагонов международного класса, и даже был избран первым председателем профсоза работников Московской железной дороги. Уже не вставая с постели, попросил однажды мою маму, еще совсем девчонкой в возрасте 8-10 лет, поздно вечером сбегать в лавку за папиросами (как и сейчас в то время эти торговые точки работали круглосуточно). Мама спустилась вниз, купила что нужно, а возвращаться обратно почему-то боялась: было уже темно, а лестничные клетки не освещались. Преодолевая страх, вошла в подъезд и едва ступила на ступеньки лестничного марша, как вдруг ясно увидела сзади себя монаха в черном одеянии с огромной собакой на поводке. Черный монах со свирепой рычащей собакой гнались за ней, гремя цепями. Со всех ног она вбежала по лестницам наверх, и забарабанила во все двери к соседям. Соседи выглянули, стали удивленно спрашивать, в чем дело, а тем временем приведение постепенно удалилось в стену, растаяло как будто его и не было.

      После своей смерти отец каждую ночь являлся к ней. Присаживался у изголовья кровати, покачивая головой и, тяжело вздыхая, приговаривал: «Ох, Юля!.. Ох, Юля!» точно жалея ее! Знающие люди посоветовали маме сходить в церковь и поставить свечку. Отец вновь пришел к ней и успокоил ее словами: «Я опять пришел к тебе, моя доченька… но ты не волнуйся. Больше я тебя беспокоить не стану». С тем ушел и больше никогда не появлялся. А маме действительно пришлось всю жизнь нести на себе «тяжелый крест», столько пришлось перенести трудностей.

      Были в рассказах мамы и, совсем до смешного, истории, которые для других могли показаться чудом. После 17-го года дед тонул, не умел он плавать, и просил о помощи. Но никто из поляков, не откликнулся на зов, проходили мимо и плевались в его сторону, говоря: «Пся кровь!». После этого случая уже решил окончательно переехать в Россию.

      в Москве было много беспризорных детей. Во дворах и хозяйничала эта «шпана». Водиться во дворе моей маме девчонкой было не с кем и ей, жившей в довольно обеспеченной семье, приходилось дружить и играть с этими «голодранцами», как их называли. Часто и плакала от них. Например, мама всегда была одета нарядно, чистенькая, а ребята, из зависти, подбегут к ней и перепачкают одежду грязными руками. Ребята эти были не только вороватыми, но и смекалистыми. Идет, к примеру, продавец по улице, несет на подносе в руках что-нибудь съестное: булки, пирожки или фрукты (так разносили по дворам и предлагали свой товар уличные торговцы), не сговариваясь, в одно мгновение окружит эта ватага со всех сторон, расхватает все, что в подносе и тут же разбегаются в разные стороны. Попробуй-ка их поймать! А она одна не убегает,

6

Фамилию его никто точно не помнил из моих родичей. И странно, что даже мама в молодости этим не интересовалась. Фамилия часто менялась при переездах в Россию, и обратно из политических соображений, т.к. при Пильсудском русские сильно притеснялись. А однажды