Странствия по поводу смерти (сборник). Людмила Петрушевская

включил свет, звезданул по двери, так что она отлетела к стене, постоял (видимо, оглядывая помещение), тяжело дыша и матерясь, стукнул дверью туда-сюда, включил-выключил свет, побежал обратно с криком «Кызел!».

      Дальше загрохотали их сдвоенные шаги, опять сунулись в подсобку, в туалет, пошли дальше, в кабинет. Громко орали, звонили куда-то, вызывали какой-то наряд.

      Бестолковые крики, мат.

      Вера неслышно спустилась, неся кроссовки на шее, выглянула – дверь на волю осталась приоткрытой.

      На цыпочках в носочках добежала до дверей, выбралась наружу.

      Там стоял тот самый «Инфинити»-троллейбус, с открытым багажником, в котором торчала лопата.

      Проскользнула оттуда в салон, ключи еще висели в зажигании, завелась и с открытым багажником уехала.

      Кстати, на сиденье рядом с водителем стояла большая сумка.

      Вера понимала, что сейчас ее мучители объявят номер машины по всем постам и ее задержат, поэтому быстренько доехала до какой-то первой попавшейся улицы, где можно было припарковаться, надела кроссовки, схватила чужую сумку и выскользнула.

      Выйдя из машины, она задвинула лопату подальше, захлопнула багажник, прошла вперед метров сорок, подняла руку и остановила попутку.

      – До станции, пожалуйста.

      Села на заднее сиденье, приоткрыла чужую сумку.

      Там было много чего, аккуратно сложенные в пачки с резиночками доллары, евро, фунты стерлингов. Рублей, правда, было мало, две пятитысячные бумажки.

      Вера попросила доехать до магазина, забежала туда, купила бутылку водки, бутылку воды и коробку шоколада. Отдала шоферу деньги, бутылку водки (сказала: «Я сегодня родилась, выпей за меня», парень закивал) и вышла.

      Сейчас он вернется домой, напьется и до завтрашнего обеда будет спать. Завтра воскресенье.

      В следующем магазине купила черную куртку и черную вязаную шапку. То есть то, в чем ходит весь народ.

      Причем вошла туда, держа меховую шубку свернутой наизнанку. Как будто выскочила из машины в красивой, сверкающей белой блузке, уже грязноватой, правда.

      Надела куртку и шапку по выходе, за углом. Сунула в чужую сумку свою шубку.

      Вера добралась до Твери на попутке и электричке, попросила на станции у одной девушки разрешения быстро позвонить (свой телефон как бы сел), сказала маме срочно, прямо сейчас, ехать в Питер на вечернем поезде и скорей к тете, а если меня там еще нет, то позвонить к той питерской соседке Валяшки по этажу и посидеть у нее.

      – Ты жива? – зарыдала мама. – Жива? Верочка!

      Аккуратно ответила:

      – Все в порядке. Жива. Ни слова никому. И не звони никому! Поняла? (С нажимом) МАА-МА!

      Убрала из памяти телефона номер.

      Отдала телефон, поблагодарила.

      – Огромное вам спасибо! Думали, что тетя умерла, а она жива. Там наследники возбудились двоюродные. А мы-то родные, но в Москве. Надо срочно ехать, пока больную не ограбили.

      Девушка с вытянутым лицом закивала.

      Целый детектив получился.

      Потом ехала только на попутках, понимая,