Розамунда, любовница короля. Бертрис Смолл

что сидеть у огня и развлекать гостей.

      – Но к чему тебе все это? – прошипел Генри.

      – Я хозяйка Фрайарсгейта, дядюшка. Не мог же ты ожидать, что я всю жизнь просижу за вышиванием, ткацким станком да буду с утра до вечера варить мыло и солить мясо!

      – Но все это занятия, подобающие женщинам, черт побери! – не выдержал Болтон. – Именно им и надо посвятить свое время! Тебе следовало оставить мужчинам управление поместьем!

      Его лицо снова налилось синевато-фиолетовой краской.

      – Вздор! – как ни в чем не бывало возразила Розамунда. – Но, чтобы успокоить тебя, дядя, могу поклясться, что умею делать все вышеперечисленное. Однако Фрайарсгейт принадлежит мне, и мой долг, как владелицы поместья, – заботиться о благополучии моих людей. Ненавижу леность и праздность.

      – Я хочу поговорить с Хью! – почти завопил Генри.

      – Обязательно, дядюшка, в свое время, – преспокойно ответила Розамунда, не повышая голоса, перед тем как покинуть зал. Позади раздавались протестующие крики Болтона и капризный визг его сыночка:

      – Она противная, отец, противная! Я хочу другую жену!

      – Заткни свой рот! – бешено заорал Генри на своего наследника.

      Розамунда, ехидно усмехаясь, поспешила к мужу, который и в самом деле отдыхал в своей спальне. Заметив проходившую мимо служанку, она приказала:

      – Найди Эдмунда Болтона и пошли его в покои хозяина. Пусть не показывается в зале, где сидит мой дядя.

      Женщина понимающе кивнула и помчалась выполнять поручение.

      Войдя в комнату, Розамунда застала Хью сидящим в кровати. Он сильно похудел и осунулся, но яркие голубые глаза по-прежнему оставались проницательными и полными интереса ко всему окружающему.

      – Я слышал, у нас гость, – сказал он с легкой улыбкой.

      Розамунда рассмеялась.

      – Клянусь, милорд, вы узнаёте все куда раньше меня, – заметила она, садясь на мужнину кровать. – По-моему, Хью, среди наших людей есть доносчик. Я велела Эдмунду найти его. Только у нас не один гость, а два. Дядя привел ко мне очередного мужа.

      – И тебе он понравился, Розамунда? – поддразнил Хью с лукавой улыбкой, изогнувшей его тонкие губы.

      – Спесивое, тупоголовое, избалованное отродье, судя по всему, что я видела. Пыжится, как дворовый петушок, при всем том, что ненамного его перерос.

      Хью рассмеялся, но тут же закашлялся, отстраняя поднесенную Розамундой чашку:

      – Нет, девочка, ни к чему это.

      – Хочешь сказать, что тебе это не нравится, – мягко упрекнула она, – но травяной настой и в самом деле унимает твой кашель, Хью.

      – И на вкус хуже болотной воды, – добродушно проворчал он, но все же выпил несколько глотков снадобья, чтобы угодить жене.

      – Дядя хотел видеть тебя. Ты сможешь его вынести? Я и близко не подпущу его, если ты не захочешь, – серьезно заявила она. – Я не желаю терять тебя, мой дорогой старичок.

      Хью улыбнулся и погладил Розамунду по руке.

      – Рано или поздно это случится, дорогая. И боюсь,