Завещание поручика Зайончковского. Мариэтта Чудакова

друзья прекрасно знали ее привычки. И сразу начинали медленно считать про себя до шестидесяти. А те, у кого, как у Феди, всегда были на руке командирские часы, засекали время.

      Друзья знали – до минуты можно было не волноваться. После минуты следовало начинать высматривать Женину голову – но не ближе, чем в сорока метрах от берега. Именно это расстояние Женя переныривала безо всякого труда, прихватывая порой еще пять-десять метров.

      Но это – не в ледяной Катуни…

      …Сильно загребая правой рукой, она плыла сейчас – вернее, пыталась плыть – к берегу в семидесяти примерно метрах ниже по течению. Вода, несшаяся с горного ледника, обжигала холодом. Левой рукой Женя держала под подбородок мальчишку – так, чтоб рот и нос его были над водой. Нахлебаться воды он успел, но был живой и в сознании – и даже не хватал судорожно Женю за руки, понимая, что она его спасает. У нее немели от холода руки, свело ногу, до берега было близко, но бурная Катунь тащила ее назад, к середине реки…

      Саня настиг ее вовремя. Но если бы Женя не пыталась выгрести к берегу – догнать бы ему ее не удалось. Немало людей нашли в ледяных и быстрых водах Катуни свой конец.

      Вскоре, коснувшись дна ногами, Саня вытолкнул к берегу обоих. Женя в ушибах (и вскоре проявившихся синяках) брела по воде, волоча за собой еле перебиравшего ногами мальчишку.

      Младший что есть силы лупил босиком прямо по камням к спасенному брату. Туда же бежал Леша, которого, конечно, обогнали Федя Репин и Мячик. Рядом большими прыжками летела Тося. Она-то кинулась в речку сразу вслед за Женей – что потом долго обсуждалось свидетелями. Но убедившись (да-да!), что Саня движется к Жене и ее помощь уже не нужна, вылезла из воды, как следует встряхнулась – и помчалась к Жене уже посуху.

      Глава 10

      О пользе смеха

      – Ох, моченьки же моей нету!.. – выкрикивала старушка и утирала маленькой сухонькой ладошкой слезы. От безудержного смеха они градом катились по ее коричневым, иссеченным мелкими морщинками щекам. – Ох, да уморил же совсем, ну тя к лешему! – выкрикивала она.

      – Еще пять минут осталось до перерыва, – объявил толстощекий мальчик, поглядывая на часы и одновременно во двор, где давно изнывали в ожидании два его приятеля. – Давай, ба, слушай – не отвлекайся!

      …А дело все было в том, что месяца полтора назад тяжело заболела прабабушка Игната, которую он любил больше всех на свете. К тому же у него больше никого на этом свете вообще-то и не было – ни папы, ни мамы, ни бабушек, ни дедушек. Как это случилось – разговор особый, и не о том сейчас речь. А о том, что, поскольку Игнат и был главным ее родственником, то, несмотря на его малолетство, ему врачи и сообщили диагноз, практически не оставлявший надежд.

      Другой парень на его месте стал бы горько плакать – когда, конечно, никто не видит. И все. Но совершенно не таким человеком был Игнат. Он не опустил руки, а погрузился в Интернет, где чувствовал себя, скажем прямо, как дома.

      Заметим, что вообще-то в Эликманаре Интернет, кроме него, был только еще у одного человека, о котором