Шаг на пути к небу. Роман. Паратиков Павел

работать.

      – А что случилось?

      – Пойдём, сейчас узнаешь.

      Матвей воткнул лопату в сугроб и пошёл за Пустовалом.

      – Семён Евсеевич, можно тебя на минуту, – окликнул его председатель, войдя в коровник.

      – Можно конечно.

      Он подошёл.

      – Что, Тимофей Аркадьевич?

      – Дело у меня есть к вам, Бандуриным.

      Петро Башкин подошёл поближе, чтобы ничего не пропустить. Присутствующие с любопытством смотрели на них.

      – На вот, читай.

      Пустовал достал из-за пазухи телеграмму. Семён Евсеевич взял её.

      – Мелко написано, не вижу нячё.

      – Матвей, на, прочти.

      Он передал её сыну. Тот, развернув, начал читать.

      «Председателю колхоза Светлый путь, Пустовалу Т. А.

      Командование Рабоче – Крестьянской Красной Армии, уведомляет вас, что отличнику боевой и политической подготовки, Бандурину Арсению Матвеевичу, в ознаменование очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции, за особые достижения в службе, присвоено очередное воинское звание, «младший сержант». В связи с чем выражаем вам, и его родителям благодарность, за достойное воспитание советского гражданина и сына. Командир бронетанкового батальона, майор Стрельников.»

      Матвей дочитал, с трудом сдерживая подкативший к горлу ком. Он посмотрел на отца. Тот стоял, опешив от услышанного, не в силах ничего сказать.

      – Гордость – то какая, – разорвал тишину Башкин.

      – Ай да Сенька, ай да порадовал. Вот это казак.

      У Семёна Евсеевича на глазах предательски выступили слёзы, покатившись по щекам и спрятавшись в бороде.

      – Никак в урядники произвели Сеньку-то нашего, – проговорил он, вытирая их.

      – В сержанты, – поправил его Пустовал.

      – Командиром тепереча будет Арсений.

      – Командиром, – задумчиво повторил за ним дед.

      – Стало быть, строится служба-то у казаков, а, Матвеюшка, – посмотрел он на сына.

      – Глядишь, с Божьей помощью и в офицерья выйдет.

      – Дай-то Бог, – Матвей обвёл всех глазами.

      – Дай-то Бог.

      – Ну, спасибо тебе, Пётр Аркадьевич, за добрую весть, – Семён Евсеевич пожал ему руку, и обнял.

      – Вот это порадовал ты меня добре. Не посрамил Арсений рода нашего. Не посрамил.

      Все смотрели на своего бригадира и радовались за него.

      – Отличник боевой подготовки, командир говорит, – повысив голос, чтобы все слышали, громко сказал он, обводя всех взглядом.

      – Вот так вот, пусчай знають. Токмо казаков в строй поставили, а они уже в командирах.

      Радости Евсеича не было конца. Он ещё целую неделю ходил с этой телеграммой по станице, показывая её всем. Для старого казака эта благодарность была предметом большой гордости. Ведь то положение, в котором оказалось казачество после гражданской войны, было весьма незавидным и бесперспективным. То, что на казачество было наложено ограничение по службе, тяжёлым бременем лежало на плечах